Andrew Лебедев - Все голубые фишки

Сторожами поляны, называли они тех более удачливых, чьи банальности, по воле редакционного начальства с каких то времен из разряда убогих перекочевывали вдруг в разряд почти что гениальных. С некоторыми такая метаморфоза приключалась после проведенной с главным редактором ночи а то и целого отпуска, если начальник был не дурак поволочиться за хорошенькой корреспонденткой, у других это происходило после звонка редактору влиятельного лица, у третьих просто после распития вульгарной водочной бутылки… Но так или иначе, принадлежность к ордену сторожей поляны, автоматически возводила любую абракадабру вышедшую из под нетрезвого пера в разряд выдающихся произведений журналистики.

Летягин же дорос до кресла главного редактора по совокупности.

Приходилось и водку с нужными людьми пить – "печенью работать", – как любил он шутить, а то иной раз приходилось и жополизательскую заказуху написать.

Так что…

Сидели теперь в тесненьком кабинетике два редактора.

Иванов и Летягин, и думали каждый о своем.

Один о прошлом, другой о будущем…

А Иванов, кстати думал о том, что с удовольствием бы запустил свои лапы под лифчик ответственному секретарю Иринке Дробыш.

– И чего этот Летягин теряется? – недоумевал Иванов, – мне бы его годы молодые, ябы не постеснялся свое положение главного употребить!

Иринка Дробыш закончила школу с золотой медалью. Случилось это в маленьком уральском городке, где кроме большого металлургического завода, на котором работало все взрослое городское население, да кроме танцевальной площадки в городском парке культуры, где каждую субботу выбивалось не менее полусотни желтых прокуренных зубов, выпивалось не менее ста пятидесяти бутылок самого скверного портвейна, проламывалось не менее двух крайне глупых голов, и где потом в загаженных кустах девчонки тщетно мечтали быть понасилованными своими до синевы пьяными земляками, никаких цивильных развлечений более не было. Поэтому панически боясь застрять в своем до смерти любимом городе, едва получив аттестат, Иринка бежала на вокзал покупать билет до областного города, каким являлся Краснокаменск. Поступила в пед на русский и литературу. Но идти в школу – посчитала "западло"… Вот и работала теперь в "Вечерке", смущая старого Иванова, индуцируяв нем совсем не старческие вожделения. И работала, и подругу свою Машку Бордовских теперь вот пристроила сюда. И нравилось ей здесь, не взирая даже присутствие тут некоторых отвратительных личностей, вроде Добкина.

А Добкин тем не менее начальством ценился, потому что писал бойко. Он почти закончил местный строительный институт, но инженером работать не захотел, предпочтя сидению в конторе или на стройке более вольготную жизнь журналиста.Иринка Дробыш как то сказала по пьянке, что если Добкину хорошо заплатить, то он запросто напишет материал, разоблачающий родного отца. Узнав об этом, Добкин не стал объясняться с Иринкой, так как был трусоват, за нее кое-кто мог ему и в морду дать..

На нее он отныне смотрел не как на женщину, а как на коллегу, у которой можно перехватить сотню до получки. В курилке, когда там собирались одни мужики, он как то сказал, что у него у него на нее не встанет, потому что у нее рожа какая то провинциальная Впрочем, это не помешало Добкину распустить слух, что когда Иванову справляли "шестьдесят" , Иринка Дробыш якобы соблазнила юбиляра прямо на полу. Добкин цыкал зубом и клялся, что якобы сам видел, как разомлевшего от водки Иванова, Дробыш разложила прямо на ковре и верхом так "оттрахала" его, что тому было впору вызывать кардиологическую реанимационную. В это никто не верил, но без огня дыма не бывает…

После обеда Летягин собрал у себя Добкина и Бордовских.

– Маша, что у тебя есть по Валиду Валидовичу?

Добкин не сдержался и брызгая слюнями громко заржал – с Инвалидом Инвалидовичем у Маши все отлично получилось, не такой уж он и инвалид оказался, да, Машка?

Маша не спрашивая разрешения, достала из сумочки сигареты и закурила – - – Надо написать авантажный материальчик, пока не шибко разоблачительный, самый предварительный покуда, про расследование крушения, – сказал Летягин, – мол ходят слухи, мол люди на базаре сплетничают..

– Во, во, у нее получится, одобряюще хохотнул Добкин Маша молча пускала ноздрями дым, казалось не слыша о чем говорят..

– А ты, -обращаясь к Добкину, сказал Летягин, напиши про тендер, про американца про этого, про Минаева.