Александр Ширванзаде - Хаос

Присяжный поверенный Пейкарян считал, что если злодеев разыщут, то, безусловно, сошлют «за покушение на убийство».

– Разыскать не трудно, но как доказать? – двусмысленно заметил Мовсес, незаметно для Микаэла подняв два пальца над головой.

– Я все-таки… гм… опять скажу… гм… лучше мирно, – вставил Папаша.

Несмотря на соболезнующий характер визита, почтенный холостяк был очень весело настроен. Компания острила и отпускала шутки на его счет. Его обнимали, тискали, целовали. А он с улыбкой повторял:

– Миндаль, миндаль…

Это должно было означать, что шутки друзей ему приятны, как миндаль.

– Микаэл, скорей выздоравливай, – сказал Мовсес. – Папаша на днях закатит большой обед. Из Ирландии ожидают двух ученых путешественников. В их честь он хочет устроить банкет, авось удастся спустить им сомнительные нефтяные участки… Будет держать речь о мировом значении Баку. Нынче Папаша стал космополитом. От патриотизма мало пользы.

Микаэл из вежливости принужденно улыбался, но вскоре болтовня друзей ему наскучила: ясно, что многие явились поиздеваться над ним, в особенности Мовсес, которого он не переносил. Микаэлу стало не по себе, когда апатичный картежник преднамеренно упомянул о Грише и намекнул на примирение.

– Должно быть, у тебя иссякли темы для острот, – сказал Микаэл сердито.

– Отчего же? Сколько угодно!

– Тогда оставь меня в покое.

– Ваше сиятельство, поехали, – обратился Мовсес к князю Ниасамидзе, – наш приятель в плохом настроении. Микаэлу показалось, что Мовсес сделал насмешливый жест. Нервы его не могли перенести даже самой невинной шутки. Не выдержав, он презрительно бросил:

– Да, я в плохом настроении, но это не имеет отношения к порядочным людям.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросил Мовсес.

– А то, что за глаза ты про меня всякие гадости говоришь, издеваешься надо мной, как над трусом, и без зазрения совести являешься со своим сочувствием. Это непорядочно, дружок…

Замечание было справедливо. Мовсес почувствовал вину: ведь сострил же он однажды насчет приятеля, да еще при Суляне, имевшем неосторожность сообщить об этом Микаэлу. Тем не менее он попытался отразить удар:

– Не будем лучше говорить о порядочности, это завело бы нас далеко, и почем знать, какие дела там обнаружатся. Я предпочитаю молчать.

– Нет, уж лучше говори, – подчеркнул Микаэл с раздражением. – Хоть раз поговорим искренне.

– Искренне? Нет, друг мой, искренность – вещь залежалая, а я гнилого товара не покупаю. Не хочется просто мараться. Попробуй, хоть на минуту быть искренним – и увидишь, какие гнилые рыбы всплывут.

Намек был ясен. Микаэлу стало не по себе. -

– Ваше сиятельство, – с едкой иронией обратился он к князю Ниасамидзе, – чтобы положить конец неприятному разговору, не могли бы вы рассказать что-нибудь из жизни тифлисского английского клуба?

Мовсес вздрогнул. Рассказывали, будто в английском клубе за картами он когда-то был уличен в легком шулерстве и вежливо выведен.

– Тем для разговоров у нас и в Баку хоть отбавляй, – заметил Мовсес, сильно задетый. – Думаю, что незачем за ними ездить в Тифлис.

– Например? – спросил Микаэл, покусывая губы.

– Например, разве не могут служить предметом разговора хотя бы женщины с усиками или же грубые лавочники, при помощи бандитов разыгрывающие роль Отелло?

Все молча переглянулись, потом посмотрели на Микаэла. Замечание было в высшей степени дерзким и язвительным. Ждали еще более оскорбительного ответа Микаэла. Кязим-бек от удовольствия покручивал усы, предчувствуя, что разгорится ссора и потребуется его вмешательство. Князь Ниасамидзе делал знаки Мовсесу, чтобы тот замолчал. А Папаша, точно баран, изнуренный жарой, то и дело мотал головой. Он был бы рад улизнуть, не желая присутствовать при неприятной ссоре: ну и народ же эта «молодежь» – обижается на всякий пустяк!..

Микаэл, дрожа, с минуту смотрел в лицо противнику, потом его гнев распространился на всех.

– Чего вы от меня хотите? – крикнул он, не помня себя. – Зачем вы пришли? Кто вас просил? Ступайте, надоела мне ваша дружба, уходите!.. Вы мне больше не товарищи!..

Этот неожиданный взрыв изумил всех: обидел один, а досталось всем.

– Легче, легче, мы-то чем виноваты? – заметил Кязим-бек с иронией.

– Все вы стоите друг друга, все!..

– Молодец, нравится мне твоя откровенность, клянусь жизнью, – ты прав!

– Конечно… гм… он прав… – Папаша пытался свести ссору к шутке. – А то мы… гм… люди… что ли…