Александра Суслина - Хаос говорит «да»

© Суслина А. Л., 2017

Лори шел по залитому утренним светом парку. Уже прошел почти год, как они с Эммой перебрались обратно в город, но он все никак не мог поверить, что снова ходит по знакомым с детства улицам. Казалось, за время его учебы заграницей прошла целая жизнь, и город за это время полностью поменял свой облик.

В здании напротив ратуши достроили три этажа вверх. Отреставрировали старую колокольню. Зачем ее покрасили? Обшарпанной она смотрелась лучше. В парке поставили скамейки в неоготическом стиле. В центре в административных зданиях поменяли исторические оконные рамы. Наверное, кто-то очень удачливый выиграл тендер на замену этих рам. Интересно, кто?

К тридцати годам из протестующего художника-максималиста Лори превратился в спокойного и рассудительного архитектора-консерватора. Он объяснял себе это опытом, который приобрел на стажировке заграницей. Когда ты один протестуешь против устройства мира – это интересно, увлекает и завораживает, но когда это делают все вокруг, и каждый мнит себя великим… Тогда грань между оригинальным и банальным, искусством и фарсом стирается очень быстро…

Лори помнил момент, когда произошла эта перемена. Он гулял по выставке дипломных проектов очередного выпуска международной архитектурной летней школы и вдруг наткнулся на проект некой Эммы Л. Макфилд, построенный по классическим, почти хрестоматийным, законам.

Взаимоотношения Эммы с отцом и его новой семьей всегда были острой темой. Лори знал, что в душе у Эммы живет обида на отца, с годами переросшая в неприязнь ко всему, что имело отношение к ее сводному брату Тому, которого она считала причиной развода родителей.

Сам Лори старался не ввязываться в этот тлеющий семейный конфликт. Он был благодарен отцу Эммы за многое – тот не был против неравного брака Лори с Эммой, помог с клиентурой, а потом устроил его на работу в свое архитектурное бюро. В общении отец Эммы был вполне приятным человеком, и, что Лори ценил больше всего, никогда не напоминал Лори об их социальном неравенстве.

Лори вспомнил о Хью, когда возвращался с очередной встречи с заказчиком. Мелькающие за окном очертания квартала МК1 напомнили Лори о временах, когда они с Хью забирались на верхние этажи недостроенных высоток, и все происходящее казалось лишь подготовкой к «настоящей жизни». «Я сто лет не видел Хью, – подумал Лори. – Интересно, как у него дела?»

– Я недавно вернулся, – сказал Лори, осматриваясь по сторонам. – Хорошее место, никогда раньше тут не был.

– Я люблю этот бар, – сдержанно ответил Хью.

– Выглядишь хорошо! Ты врач? Женился? Как вообще жизнь?

Хью усмехнулся. В сидящем перед ним человеке Хью никак не мог разглядеть того Лори, которого знал раньше. Все меняется …

– Я – не врач, – сказал Хью, – я судмедэксперт. Получил степень. Работаю в Особом Отделе.

– А я думал, ты хирург или что-то в этом роде…

– Вообще-то я писал тебе об этом… Когда-то… – заметил Хью.

Лори не знал, что ответить. Все случилось как-то само. Новые увлечения, творческая тусовка, яркая жизнь, казалось, лишь на мгновение затмили память о друге. Мгновение получилось длиной в десять лет.

– Ладно, не важно, – прервал молчание Хью. – Что у тебя? Все в порядке, судя по виду?

– В общем, да, – кивнул Лори. – Работаю по профессии, женат, ее зовут Эмма.

– Поздравляю, – сказал Хью, подняв бокал.

– Хочешь, покажу тебе фото наших проектов? – с воодушевлением спросил Лори, надеясь, что это как-то реабилитирует его в глазах Хью.

– Давай.

Лори достал из сумки планшет и стал искать нужные снимки.

– Что-то ты задумчив больше, чем обычно, – сказал Берд, когда Хью пересел за стойку. – Неприятный разговор?

– Нет… разговор вообще ни о чем… Это был мой лучший друг…

Берд вопросительно поднял бровь.

– Вернее, когда-то был моим лучшим другом… а сейчас мы – чужие люди… – пояснил Хью.

– Бывает, – согласился Берд. – Может чего-то тебе налить другого? Покрепче?

– Знаешь, так странно, – Хью помотал головой, – он вроде хотел просто пообщаться. Был настроен весело повспоминать школьные годы, рассказать новости, а я…не смог.

– В смысле?

– Сидел и молчал, в основном. Ничего не рассказал про себя, на субботнюю вечеринку не позвал…

– Это нормально, – сказал Берд. – Судя по всему, он сам удалился из твоей жизни. Исчез по собственной инициативе… И с его стороны глупо было думать, что когда он вернется, ты примешь его с распростертыми объятиями. Ты оберегаешь свою жизнь от чужих людей. А он – после стольких лет молчания – стал для тебя чужим. Так бывает… Так что ничего удивительного…