Эжен Шаветт - Тайны первой французской революции

-- Я наипшу ему: может быть, он решится сам приехать сюда ради своего поручения.

-- Очень желаю этого, гражданин, потому что торговля идет как-то плохо. При жизни мужа мы охапками загребали деньги, а теперь они очень редки.

-- Ну так, прощайте, гражданка, -- сказал молодой человек, поспешивший выйти, чтоб не слышать жалоб продавщицы.

Пройдя несколько шагов, отделявших его от дома Сюрко, Пьер прошептал:

-- Вдова -- честная женщина, но ее возлюбленный Брикет -- отъявленный мошенник, которого Точильщик завербовал в свою шайку.

Он засмеялся, прибавив:

-- Тьфу пропасть! Эти мерзавцы провели-таки меня со своим мнимым путешествием. А я-то думал, что завтракаю за двадцать лье от Парижа, когда просто-напросто сидел за столом на дворе "Черного барана", в подозрительной гостинице господина Купидона.

Возвращение графа в дом Сюрко было встречено веселыми "ура" всего гарнизона.

-- Где Бералек? -- спросил он.

-- В мансарде Лебика, -- отвечали ему.

-- Да! -- вскричал Пьер. -- Ведь я и забыл про Лебика, а совсем недавно так хотел с ним познакомиться...

Он проворно преодолел все лестницы и присоединился к другу, который стоял у постели Лебика, все еще связанного и спавшего богатырским сном.

-- О-о-о! -- воскликнул он со смехом при виде громадного вытянутого тела Лебика, -- этот молодец -- настоящая каланча!

-- Боюсь, что я плеснул ему слишком большую дозу, -- сказал Ивон. -- Вот уж сорок часов как он проглотил свой напиток и не пробуждается до сих пор. Что с ним делать?

-- Дадим ему шанс бежать, когда проснется.

-- Что ты? Как можно!..

-- Нам предстоит трехмесячный срок, и все это время мы ничем не должны вредить Точильщику. Отнимать у него великана -- значит, нарушить некоторым образом контракт. Поэтому надо отослать громадину, бандит его тоже использует для поиска миллионов.

-- В самом деле?.. Ты предполагаешь, что разбойник выдаст нам сокровище? -- спросил Бералек с сомнением.

-- О! Чтоб получить свою Пусету, он отсчитает нам этот клад до последней полушки... хотя, может быть, украдет его опять на другой же день.

-- Да, но найдет ли он?

-- А! Уж это мы узнаем 18 брюмера, в последний день срока.

Молодые люди не стеснялись говорить в полный голос у постели гиганта, все еще издававшего могучий и продолжительный храп. Но если б друзья, стоявшие к постели спиной, вдруг повернулись, то увидели бы неожиданный сюрприз: Лебик, все похрапывая и не шевелясь, открыл и тотчас же поспешил закрыть глаза.

Уже около двух часов он не спал. С пробуждением к нему вернулись присутствие духа и осторожность. Чтоб выведать, что произошло после его поражения, он счел за лучшее притвориться спящим, когда кто-нибудь войдет в его мансарду. Так, не шевелясь и храпя, он подслушивал разговор Кожоля с Бералеком.

Ивон узнал от Гозье все, что произошло в доме Пусеты, но на том и кончались его сведения.

-- А как же ты провел ночь? -- спросил кавалер своего друга.

-- Отыскивая средства отворить дверь Венсенского форта, если б то мне потом пригодилось... Но это мой секрет, -- сказал Кожоль, приосанясь.

-- Хорошо! Не настаиваю, раз это секрет, -- сказал Ивон, узнавая обыкновенную манеру графа намекать на свои любовные похождения. -- Но что ты делал сегодня утром -- тоже секрет или нет, мой добрый Пьер?

-- Что касается утра -- нет. Мне хотелось узнать, каким образом мог Точильщик безнаказанно пользоваться помещением соседних погребов, и я достиг своей цели.

Тут Кожоль передал Ивону рассказ о найме Купидоном, трактирщиком "Черного барана", погребов соседки Сюрок -- Брикет.

Лебик не упустил ни слова из рассказа. "Чертовщина! -- думал он. -- У этого молодца недурное чутье. Он сразу нашел кротову нору".

-- Понимаешь, -- продолжал граф, -- если бы полиция вздумала навести справки о всех постояльцах "Черного барана", то ей не далеко было бы идти за товарищами Точильщика. Она переловила бы всех этих безобидных разносчиков, ярмарочных торговцев и извозчиков, скрывающихся за стенами честного Купидона.

"Тьфу пропасть! Откуда явился этот хорек! И двадцати подобных ему не надо, чтоб подвести наши шеи под гильотину", -- думал Лебик, с первого взгляда понявший, что Кожоль -- опасный знакомый.

-- Мы связаны сроком, -- продолжал Пьер. -- И три месяца с сего дня ни слова не можем сказать полиции. Сначала сокровище Сюрко, -- а дальше -- увидим.

-- Уф! -- облегченно вздохнул гигант, подумав о трехмесячной отсрочке.

-- Ага! -- заметил Ивон. -- Кажется, наш молодчик пошевеливается. Мне послышался его шепот.