Владимир Кравченко - Не поворачивай головы. Просто поверь мне…

Наивная блондинка сообщала: Ну когда же кончится этот никому не нужный рост! Ермаков сообщал: Мои встречи с Баффетом, почему они не состоялись? Ешкин кот сообщал: Самое интересное, что могут состояться. Баффет обедает по приглашению жаждущих общаться с ним. Гонорар за вечер с великим трейдером составляет 1–2 миллиона. Так что копи деньги. ВИННЕТУ сообщал: Когда мне становится особенно грустно, я сажусь на самый краешек Беломор-канала, беру в руки гитару и пою песню « Цыганка никогда не будет прачкой, лопату в руки не возьмет ».

А когда мне становится особенно грустно, я захожу в EarthCam и начинаю бродить по свету. Например, заглядываю в гнездо сокола-сапсана на крыше электростанции в городе Уокиган, штат Иллинойс — что там нового? — беззастенчиво вторгаясь в жилище птиц (earthcam.com/usa/illinois/midwestgen). Сокола зовут Фрэн, уже лет десять они живут втроем — Фрэн, его пернатая подруга и веб-камера, показывающая он-лайн все подробности семейной жизни — яйце­клад, высиживание, заботы родителей по выкармливанию птенцов. Верх пошлости — гнездо сокола, оклеенное изнутри залихватской рекламой.

На Times Square Саm 2 установлена на углу 46 thSt & 7 thAvenue. Нью-йоркская толпа течет по тротуару, лица, фигуры, смотрю не отрываясь, могу смотреть очень долго, подстраивая свой хрусталик под телесную температуру незнакомых мне людей, в жизни которых пытаюсь что-то понять, выделяя для себя типы, отмечая, как разговаривают, остановившись или на ходу, жестикулируют, «одежда и осклабленность зубов, и походка — свойства человека» (Иисус, сын Сирахов); нью-йоркская толпа динамична, заряжена энергией как никакая другая, каждый летит, словно у него в заднице торчит ракета, подгоняемый темпом жизни, конкуренцией; свободного человека легко узнать по походке, европейцы двигаются иначе, чем мы, скованные путами, памятью об армейской кирзе, крепи прадедовой; артистичность европейца, вынужденного существовать на пятачке замкнутого стенами города, попирающего ногой каменную мостовую, отшлифовывалась столетиями, а мы на уровне генной памяти подавлены величиной и ширью родины, свирепое ледяное пространство отложилось в нашей, кажущейся полиомиелитной, походке бездорожья; когда я приезжаю во Львов, походка моя меняется, я по-другому начинаю чувствовать свое тело и его место в уютном каменном средневековом городе, приспособленном под человека, просто удивительно, как условия бытования сказываются на пластике. «Нужно помнить про наши широты, наши наглухо застегнутые, жесткие, зажатые, диктуемые зимней психологией нормы публичного и частного поведения» (Бродский).

Туристы останавливаются под Cam 2, машут руками в объектив, держа у уха смартфоны, переговариваются с родными и знакомыми, шум живого великого города доносится до моей комнаты, трубный глас пробирающейся по Бродвею пожарной машины как-то разбудил мою дочь, прикорнувшую на диване у компьютера, очаг возгорания на далекой 7 thAvenue удивительным образом отозвался во сне русской девочки в Москве. Я рассказал Алине про эту веб-камеру, и теперь ее сын, возвращаясь с учебы, ежедневно делает крюк, чтоб помахать счастливой мамочке в объектив. Я перескакиваю на карибский пляж, чтобы проводить солнце, торжественно садящееся за горизонт; нет ничего прекрасней океанического заката, всей этой игры красок и картин, перламутровых извивов сваленных вповалку у горизонта облаков, словно терпящие крушение далекие прекрасные миры, волны с пенной оторочкой и днем и ночью накатывают на берег; сидя за письменным столом, я присоединяюсь к прогуливающейся по пляжу публике — влюбленным парочкам, одиноким купальщикам и купальщицам, поглядывая на их проделки из-под колышущейся на ветру пальмовой ветви, все видящий и невидимый, бесконечно далекий и близкий соглядатай…

earthcam.com/cams/aruba/bucutibeach/?cam=bucuti1

А то пересматриваю забавного Мэтта Хардинга, решившего объехать мир, чтоб сплясать свой танец счастливого придурка. Все смотрю, смотрю, и не надоедает, и не могу оторваться. Сорок две страны, полтора года в дороге и серия коротких клипов, принесших Мэтту любовь миллионов. Да и что в кадре такого уж замечательного? Ясно, что реклама, что на каком-то этапе подключились опытные режиссеры и компании, вложившие немалые деньги в эту простенькую идею, раскрутившие проект, ставший всемирным хитом, — и все равно забирает.

В феврале 2003 года Мэтт оставил свою работу в Брисбене, Австралия, и на последние деньги отправился бродить по Азии. В Ханое его друг сказал: «Эй, Мэтт, почему бы тебе не сплясать, пока я тебя записываю на видео?». Мэтт сплясал, как мог. Танцует Мэтт, прямо скажем, неважно. Но это оказалось хорошей идеей. Размещенное в интернете видео привлекло внимание рекламных агентов компании Stride. Они предложили Мэтту прокатиться за счет компании еще раз, чтоб сделать новое видео, — и идея заработала. Над каждым клипом шла серьезная работа. Где-то на полпути стало ясно, что одного плясуна Мэтта в кадре мало — нужны люди и декорации. В ранней версии на Красной площади в Москве Мэтт тоже сплясал. Но там он пляшет в одиночестве на фоне храма Василия Блаженного — картинка не работает в полной мере, потому что НЕТ ЛЮДЕЙ, ДЕТЕЙ, ЗВЕРЕЙ, то есть всего того, что так прекрасно заполняет фон и умножает счастье пляшущего идиота. Поэтому в самом последнем варианте Мэтт уже пляшет в толпе русских студентов на фоне фонтана Дружбы на ВДНХ-ВВЦ.