Борис Минаев - Психолог, или ошибка доктора Левина

И все-таки в этом ожидании привидений что-то было. Лева осознавал всю глупость и некую избыточную мечтательность этого занятия, но предавался ему регулярно. В этих своих медитациях на лавочке он уже достиг некоторых успехов. Например, сейчас ему казалось, что двор дышит. Он дышал старыми кирпичами, как жабрами. Хотя старых кирпичей было-то уже немного: вросший в землю, заваленный мусором гараж отца Сереги-маленького, действующая до сих пор котельная, трансформаторная, заколоченный железом забор, за которым раньше был странный военный завод, а теперь какая-то пустота, – но изо всех этих стен дышали кирпичи, все эти кирпичи дышали Леве в лицо, как бы узнавая его, но как-то очень тихо. Это дыхание приносил ветер, слабый, невзрачный, ковырявшийся у его ног.

Вдруг Лева и в самом деле увидел детей. Лет по десять, наверное. Два мальчика.

Больше того, дети приближались к нему. Это была уже настоящая удача. Он бросил сигарету и стал ждать. Дети шли странно, прерывисто, раскачиваясь в разные стороны. Наконец, Лева разглядел, что один крепко держит другого за куртку и не отпускает, а тот пытается вырваться.

Лицо у того, кто пытался вырваться, было бледное от злости, ненависти и бессилия. А второй – это был, конечно же, мальчик с сильным психотипом, он радовался борьбе, он наслаждался злостью другого и улыбался во весь огромный рот, глаза блестели, зубы сверкали, красота – но иногда громко шипел своей жертве в ухо:

– Отдашь, понял? Сука! Отдашь, понял?

Привидение было хорошее, качественное, полнокровное – но Лева недолго им любовался, потому что человек со слабым психотипом, который что-то должен был срочно отдать, но не отдавал, увидев Леву, нехорошо изменился в лице и вдруг заканючил.

– Пусти, гад! – канючил он, вытирая второй рукой (первая упиралась в грудь визави) слезы по грязным щекам. – Пусти, сволочь!

Человек с сильным психотипом не перестал улыбаться во весь рот, но бегло и осторожно посмотрел на Леву.

Лева сделал два шага вперед. Мальчики слегка покачнулись (один опять попытался вырваться, а второй его опять не пустил).

– Может… того? Без рук как-то? – попытался Лева разрядить обстановку.

Они помолчали.

Человек с сильным психотипом посмотрел на Леву прозрачным пустым взглядом. Обычно говорят: смотрит сквозь тебя. На самом деле, этот взгляд был самым сильным из всех известных Леве.

Он был даже сильнее женских взглядов – обжигающего взгляда искоса, прямого, пробивающего насквозь взгляда с выражением, короткого одаривающего взгляда, взгляда, полного упрека и грусти, – всех тех взглядов, которые Лева хорошо знал и так любил.

Это были очень сильные типы взглядов, но все равно по энергетике, по вложенному чувству – они были слабее того взгляда насквозь, которым сейчас смотрел на Леву этот мальчик.

Когда человек смотрит на тебя вот так – прозрачными, пустыми глазами – значит, он тебя ненавидит. Причем особенно страшно, что так смотрит человек чужой, далекий, случайный, которого ты совсем не знаешь.

Ты для него пустое место и препятствие. Ты – никто, которого не должно быть. От этого прозрачного взгляда на Леву всегда веяло жутким холодом. Могилой практически.

Человек с сильным психотипом молча стоял и продолжал держать человека со слабым психотипом за воротник куртки.

– Ну давай, отпусти! – мягко попросил Лева. – Хватит.

В прозрачных глазах зажегся какой-то огонек. Быстрый и четкий подсчет вариантов. Говорить, молчать, держать, бежать. За три секунды был выбран самый эффектный.

Человек с сильным психотипом быстро развернулся и сильно ударил по лицу человека со слабым психотипом. Тот согнулся от боли, почти упал. Bay! Лева охнул и не успел поймать наглеца – тот юркнул мимо и пулей выскочил со двора.

– Черт! – сказал Лева, ненавидя себя. – Вот черт! Ну прости! Прости, старик! Ты знаешь, где он живет? Хочешь, я домой к нему пойду?

– Не надо! – глухо произнес ударенный, из-под прижатых к лицу ладоней. – Не надо, дядя!

«Дядя! – с неприязнью подумал Лева. – Эх, дядя, дядя! Какого хрена полез?»

Он осторожно отнял грязные ладони, все в ссадинах, цыпках и прыщах, от ударенной физии и оценил степень нанесенного ущерба. Губа распухла, на ней висела капелька крови. Белобрысая бледная маска вся перекосилась от невыносимого страдания.

– Слушай, свинец надо приложить или лед, – озабоченно сказал Лева. – Давай я схожу домой, я тут рядом живу. Или пошли ко мне.

… Парень быстро, испуганно посмотрел на Леву («Так, решил, что я гомик. Час от часу не легче») и отрицательно помотал головой.