Борис Минаев - Психолог, или ошибка доктора Левина

Со Стокманом обнялся, долго сжимал его своими лапищами, чуть не плакал.

Затем хлопнула дверцы «Нивы», машина круто развернулась и уехала.

Лева сел в «фелицию», на переднее сиденье.

Стокман с Петькой – на заднее.

– Ну, здравствуйте! – сказала Даша. – Наконец-то! Вся семья в сборе. Плюс друг семьи.

– Поехали, а? – сказал Лева.

Некоторое время сидели в машине молча.

– Ну что ж! – сказал Стокман. – Значит, ситуация такая. До Москвы часов шесть-семь, так?

– Может быть, восемь, – сказала Даша.

– Может быть, девять, – еще более задумчиво сказал Стокман. – Давайте-ка все серьезные разговоры отложим. Все-таки дорога тяжелая. Петька устал от всех этих путешествий. Ему слушать все это ни к чему.

– Что слушать, пап? – тут же встрял Петька.

– Слушать, как мы обсуждаем маршрут, – важно ответил Стокман. – Будем просто молчать. Хорошо?

– Отлично, – сказала Даша и завела мотор. – Я тоже устала. Попрошу поберечь мои нервы. Включу тихую музыку. А вы все, если хотите, можете спать.

– А если я захочу есть? – спросил Петька важно.

– Вот именно. А если кто-то захочет есть? – поддержал его Лева.

– Там посмотрим, – мрачно ответила Даша. – Включаю музыку.

Они уже ехали.

Сначала пошел снег.

На переднем стекле лениво заработали дворники. Лева сидел на переднем сиденье, искоса поглядывая на Дашу.

Он посмотрел на ее руку в перчатке, лежавшую на переключателе передач. Рука чуть дрожала от вибрации.

Такая маленькая худая рука. Вот черт. Опять то же самое.

Он испугался, что она почувствует его взгляд, его притяжение, и это помешает ей вести машину, вызовет ярость, какой-то очередной припадок.

Усилием воли он отвернулся и уставился в окно.

Снег по-прежнему окружал их, он летел в разных направлениях, бешено кружась и впереди, и сбоку, и сзади, заслоняя обзор.

– Черт, – сказала Даша. – Как плохо видно. Включу фары. Опасно так ехать.

Она включила фары, хотя было часов одиннадцать утра.

Из приемника звучала музыка, какая-то неразборчивая. То ли Стинг, то ли еще что-то мягкое, нетребовательное, с ласковой интонацией психотерапевта.

Она не любила громкую музыку, он помнил.

Наконец он привык и к летящему за стеклом снегу, и к этому неестественному положению – он сидел рядом с Дашей, на расстоянии вытянутой руки, и просто молчал, – и кроме разъезженной колеи на дороге стал различать какой-то пейзаж.

Это был лес. Высокий лес, по обе стороны дороги, толстые ели, облепленные снегом, и сквозь них виднелась какая-то необыкновенно глухая, сказочная чернота.

Лес – это было именно то, чего ей не хватало в жизни. Они много раз говорили на эту тему – лес, река, озеро, что-нибудь такое, что притягивает, где хотелось бы жить всегда.

Он вспомнил слова Стокмана: женщины любят природу, потому что они сами и есть природа. Но Стокман имел в виду что-то другое: что в них есть бессознательная биологическая программа, вроде как у роботов.

Мысль, с которой он совершенно не согласен.

И все-таки… Все-таки.

Конечно, вид деревьев успокаивал. Вот даже сейчас. Но на краю сознания все равно маячил дурацкий страх: вдруг сломается машина, и они вчетвером окажутся перед лицом этой неземной красоты, которая запросто их убьет, если не придет помощь, и которая лишь тогда становится красотой, когда в ней есть хоть один изгаженный уголок, затоптанная тропинка, брошенная бумажка, костер, ржавая труба с теплом, зарытая в канаву, во всех других случаях это не красота, а смерть.

Все, что так красиво: звездное небо, океанский простор, бескрайние поля, глухой заповедный лес, снежные шапки гор – является в своем чистом, первозданном виде смертью. В том виде, в каком это все существует, одна субстанция все равно пожирает другую.

Не хотелось думать о смерти. Лева почему-то довольно ясно и отчетливо различил, что думать о ней сейчас не надо, она и так где-то рядом.

Он повернулся к Петьке.

Петька не спал, тоже молча смотрел за окно.

– Ну ты как, Петруччио? – спросил Лева.

– Нормально, – ответил Петька, не поворачиваясь от окна, лишь коротко взглянув в его сторону. – А ты как?

– И я нормально.

– А в лесу волки есть?

– Ну не знаю… – Леву слегка поразило совпадение их мыслей. – Ну да, есть, наверное.

– А что они едят?

– Вот я сам об этом думаю. Есть-то им там совершенно нечего.

– Они приходят в деревню и ищут коров, – сказал Стокман строго. – Или овец, или кур. Что есть в деревне, то и ищут.