Юрий Поляков - Гипсовый трубач, или конец фильма

Аркадий Петрович, который благодаря стараниям Агдамыча вырастил хороший урожай грибов, умудрился одним из первых сдать их софринскому районному отделению «Неделимой России» и вернул примерно треть от вложенного, что в той критической обстановке следует расценивать как безусловную коммерческую победу. Правда, за это ему пришлось не только самому вступить в партию, но и записать туда всех обитателей «Ипокренина», включая Агдамыча и ветеранов, умерших за последние несколько лет…

Чемадурова поймали через год: он отсиживался в потребе у своей бывшей жены, которую бросил, будучи в славе и богатстве. И она, мстя за измену в бассейне с наемными обольстительницами, кормила его раз в день - вареными плютеями без соли. В тюрьме он наконец отъелся и объявил, что на суде скажет страшную правду обо всех сильных мира сего, заработавших миллионы на его «чемадуриках». Понятно, до суда он не дожил и был сражен на пороге Генеральной прокуратуры, куда его привезли для дачи показаний. На чердаке дома, откуда стреляли, нашли новенькую оптическую винтовку и наволочку, набитую «чемадуриками», из чего сделали единственно правильный вывод: мошенник убит из мести человеком, разорившимся на его махинациях…

– Вот так и случилось… - вздохнул Огуревич. - Хотел обеспечить ветеранам безбедную старость, а вышло…

– Ладно врать-то! - усмехнулся Жарынин.

– Послушайте, - вмешался Кокотов, чтобы сгладить неловкость. - Во всем этом есть одна нестыковка!

– Какая же? - насторожился режиссер.

– Аркадий Петрович, вы человек, вхожий, так сказать, в торсионные поля и другие высшие сферы, где наперед и назад все уже давно известно. Ведь так?

– Так, - подтвердил директор, посмотрев на писателя глазами усталого мага.

– Почему же тогда вы, прежде чем вкладывать казенные деньги в рискованное предприятие, не заглянули в ваш… этот самый… как его?

– В биокомпьютер, - подсказал Огуревич.

– Вот именно. И все бы разъяснилось…

– Нельзя! - сокрушенно вздохнул он.

– Почему же? - иронически поинтересовался Жарынин.

– Видите ли, большинство людей наивно полагают, что этика - явление чисто социальное. На самом же деле этика - один из важнейших принципов функционирования мироздания. Высший разум изначально этичен. Интуитивно люди это всегда чувствовали, говоря, например: «Не в силе Бог, а в правде».

– Вы-то тут при чем? - обозлился Жарынин.

– А при том! Использование для личных нужд информации, хранящейся в торсионных полях, может навсегда отрезать меня от Сверхзнания.

– Другими словами, Мировой разум за недозволенное любопытство поставит вас в угол? - съязвил Дмитрий Антонович.

– Ну конечно! Как вы все правильно поняли! Ведь и у Адама поначалу имелся персональный биокомпьютер…

– Вкупе с внутренним спиртовым заводиком? - хохотнул Жарынин.

– Вы, Дмитрий Антонович, все пытаетесь свести к шутке, но дело ведь серьезное. Что такое «древо познания добра и зла»? Это и есть мировое информационное пространство. А яблоко, съеденное вопреки запрету, не что иное, как информация, полученная некорректным способом… Результат вам известен?

– М-да… Результат известен, - кивнул Жарынин. - «Ипокренино» захватят, а стариков выгонят на улицу. Но если вы такой щепетильный, попросили бы сына. Он - лицо незаинтересованное…

– Неужели вы полагаете, Дмитрий Антонович, что такими жалкими уловками можно обмануть Мировой разум? Он не допустит!

– Почему же?

– Потому что в подобных ситуациях возможна некорректная деформация исторического тренда. Понимаете?

– Не совсем, - признался Кокотов.

– Видите ли, - с готовностью принялся разъяснять директор. - Возьмем, скажем, Куликовскую битву…

– Почему именно битву и непременно Куликовскую? - насторожился режиссер.

– На примере ключевых исторических событий удобнее объяснять, что такое некорректная деформация исторического тренда…

– Ну-ну!

– Вы, разумеется, помните, с чего началась битва?

– С поединка Пересвета с Челубеем, - вспомнил Кокотов.

– А кто победил?

– Никто. Оба упали замертво.

– Верно, - кивнул Огуревич с видом удовлетворенного педагога. - А теперь представьте себе, что кто-то из чародеев, которых, по свидетельству очевидцев, было при ставке Мамая во множестве, заранее вышел бы в мировое информационное пространство и выяснил, куда именно ударит копье Пересвета. А потом рассказал бы про это Челубею. И тот подложил бы под кольчугу в это место, допустим, железную пластину. В результате татарин выигрывает поединок. Это, конечно, сразу деморализует войско Дмитрия Донского. И битву, поскольку силы были примерно равны, он проигрывает вчистую. Вместо Рюриковичей на Руси воцаряются Чингизиды, ислам становится в Евразии правящей религией, и мировая история кардинально меняет свое направление. И все это из-за маленькой железной пластинки. Но ведь Мировой разум ничего такого не допустил…