Ион Деген - Невыдуманные рассказы о невероятном

Маурисио не нуждается ни в каких сомнительных знакомствах. Даже с католичками. Все добропорядочно, размерено, устойчиво в их семействах. И Всевышний милосердный позаботился о том, чтобы их детям не было необходимости выходить за границы рода.

Эмилия ничего не знала и не желала знать об их соседе. Разумеется, такие апартаменты могли купить только очень богатые люди. Всем видом, не только тоном, Эмилия выразила сомнение в источнике богатства какого-то нувориша, к тому же еще еврея.

Но, когда за обедом Маурисио снова упомянул о встрече в лифте, отец рассказал, что господин Вайль талантливейший инженер и блестящий организатор, что именно эти качества – источник его огромного капитала.

– Говорят, – добавил отец, – что он крупнейший южно-американский филантроп, жертвующий большие суммы на нужды еврейской общины. Но и христиан он не обделяет. Кроме того, он не скрывает своих симпатий к государству Израиль.

Спустя несколько дней Маурисио снова столкнулся с соседом в лифте. Ему почему-то так хотелось этой встречи, что, глядя на зеленую стрелку указателя, пока лифт спускался с верхнего этажа, Маурисио почувствовал, как тесно стало его естеству в пределах собственного тела.

Проклятый каблук слегка зацепился за почти не существующий порог лифта.

Маурисио поклонился. То ли потому, что только сейчас у него был урок русского языка, то ли устыдившись несвойственной ему неуклюжести, то ли просто взволнованный встречей с этим загадочным че-ловеком, снова одарившим его улыбкой, струящейся из грустных глаз, Маурисио вдруг извиняющимся тоном произнес по-русски:

– Споткнулся.

– Вы владеете русским языком? – не скрывая удивления спросил господин Вайль.

– Изучаю. Но как вы поняли, что я произнес слово по-русски?

– Это мой родной язык. Мои родители из России.

Пока они представлялись друг другу, лифт остановился в паркинге. Темнокожий шофер почтительно отворил дверцу автомобиля, но господин Вайль не торопился сесть, продолжая беседу с молодым человеком.

Вопрос Маурисио, не было ли затруднений у господина Вайля с отъездом из России, позабавил его и еще раз показал, как мало знают здесь о стране, в которой он родился.

– Мои родители приехали в Бразилию в конце двадцатых годов. Я еще был младенцем. Но дома у нас говорили по-русски.

– Следовательно…- Маурисио замялся, – следовательно, у вашего народа нет своего языка?

– Конечно, есть. На языке моего народа написана Библия. Этот язык -иврит. Это государственный язык Израиля. На нем молятся ортодоксальные евреи во всем мире. В рассеянии у немецких, ашкеназийских евреев, возник язык идиш. У испанских, сефардийских евреев – ладино.

Библия… Идиш… Ладино… Для Маурисио все это было откровением, и он продолжал задавать вопросы, не замечая снисходительной улыбки пожилого шофера.

Вопросы были по-детски наивными, но господин Вайль терпеливо отвечал на них. Он рассказал, что в Сан-Пауло есть процветающая еврейская община, владеющая благоустроенным центром, или попросту – кантри клабом. Господин Морано мог бы получить более детальные ответы на все вопросы, посетив этот центр.

– А можно?

– Если вы располагаете свободным временем, сочту за честь быть вашим гидом. Я сейчас еду туда.

Маурисио поблагодарил, сказал, что он приехал в отпуск и свободного времени у него сколько угодно. Не сказал он только, что будь даже занят невероятно, не отказался бы от такого приглашения.

Еврейский центр действительно оказался прекрасным кантри клабом. Сентябрь. Начало весны. Цветы щедро расточали ароматы и краски. Взрослые и дети в открытом бассейне. Группы людей на траве вокруг бассейна. Маурисио и в голову не пришло бы, что они евреи.

Господин Вайль с явным удовольствием показал огромный спортивный зал. Инженер не мог не гордиться сорокаметровым бетонным перекрытием без единой колонны.

Надписи на всех зданиях, на всех площадках и аллеях на португальском языке. И только на фронтоне относительно небольшого строения Маурисио увидел надпись из никогда не виданных букв. Но одну букву он сразу узнал.

Он заметил, что эта буква, и только она одна, присутствует на странном предмете, прикрепленном к косяку каждой двери. Господин Вайль объяснил, что это мезуза, содержащая небольшой пергаментный свиток с молитвой, охраняющей дом.

Буква, которая привлекла внимание Маурисио на надписи и на мезузе, была инкрустирована бриллиантами на перстне отца.