Вячеслав Дегтев - Белая невеста

В гилее, во влажном, темном лесу, допекали сухопутные пиявки. Практически на каждом животном, в районе загривка, чуть ли не на каждой змее, позади головы и на змеиной "шее", висели эти докучливые паразиты, которых невозможно было отодрать. На них, как уже было сказано, безотказно действовал или огонь, или моча.

Повстречали племя, состоящее исключительно из женщин и малолетних детей. Мужчины этого племени живут отдельно и довольно далеко от основных поселений на положении рабов. Их предназначение – выполнять самую грязную и тяжелую работу и во всем повиноваться женщинам. Раз в год им разрешают пожить в хижине своей "жены" примерно десять дней. Исключительно для зачатия. Путешественники попытались поскорее проскочить эту страну свирепых амазонок, даже не расспросив, как называется это чудовищное племя… Не приведи, Господи!

Однажды увидели целую рощу палисандра. Это лучшее дерево для изготовления гитар, и потому инструменты из палисандра самые звучные, самые певучие, с красивым тембром, и оттого самые дорогие. Педро вздохнул: имей он в Европе такую рощу палисандра – был бы, пожалуй, одним из богатейших людей мира, а тут… а тут это просто дрова.

Так как в тропиках нет ни зимы, ни лета, они совершенно потеряли счет дням, неделям, месяцам и годам. Зато в совершенстве изучили сельву, ее обитателей. По цвету воды могли определить, какие рыбы водятся в реке и какие животные обитают в прибрежных кустах. А вода тут везде разная. Чистая, как стекло, мутно-грязная, кристально-голубая, коричневато-торфяная, хрустальная, зеленоватая, глинистая, почти черная, молочно-белая, известковая. По цвету воды могли точно сказать, кто обитает в близлежащих тростниках: агути, грызун с кролика или капибара – с собаку; в каком месте может встретиться дикая нутрия, болотный бобр, а где тапир, неуклюжее смешное животное, величиной с осла, с забавным носом, похожим на маленький недоразвитый хобот. В каких зарослях следует ожидать кораллового аспида, с красивой расцветкой, а где может дремать жарарака, ямкоголовая гадюка, чья шкура сливается с опавшей листвой. Где может жить зеленая игуана, питающаяся нежными побегами, а где обитают злые ящерицы тейю, которые в случае опасности отчаянно верещат и больно дерутся метровыми хвостами, хлещут ими, как кнутами. Там же, где встретился ошейниковый пекари, ищи поблизости оцелота, гривистого волка, кустарниковую дикую собаку, а то и самого ягуара можно повстречать. Узнали, в каких водах живут ужасные пираньи ("пират" по-португальски), а в каких не бывает их ни при какой погоде…

Кстати, о воде. Время от времени Вадим писал очередное письмо, складывал из него кораблик и бросал в какую-нибудь речушку, которых на пути было великое множество. Листов в истертом блокноте оставалось все меньше и меньше.

Так они и шли. По дороге, стараясь занять себя, учили друг друга своим родным языкам, а также музицировали на привалах и стоянках – иначе бы, наверное, с ума посходили от тоски и беспросветности. Да и просто от страха перед неведомым.

Педро, чтобы скрасить бесконечный путь, заделался заправским музыкальным педагогом. Доходчиво рассказывал о музыкальной фактуре и мелодических фигурациях. Играя на привалах и ночевках, он заставлял Вадима писать на песке ноты – это был своеобразный музыкальный диктант. Иногда они играли дуэтом импровизации – так он давал уроки полифонии, обогащая мелодику гитары всевозможными упражнениями: трелями, каденциями, вибрато, глиссандо, флажолетами. Задавая трудные задачи по гармонии, он очень горячился, если Вадиму те задачи не удавалось решить быстро. Это был очень хороший музыкальный ликбез. Он возмущался, когда Вадим при игре использовал большой палец левой руки. Это его приводило прямо-таки в бешенство. Он считал это по меньшей мере пижонством.

Для ровности тембра мелодической фразы он также учил не использовать "пустые" струны, а производить все звуки только на закрытых. Вадим же чуть ли не с возмущением воспринимал эту школу игры, так как научен был музыкальным азам русскими музыкантами, где "пустые" струны называются "открытыми" и на равных участвуют в производстве звуков, и где большой палец используется при игре на басах постоянно и без ограничений. Особенно, например, при исполнении танго…

Танго – музыка портовых аргентинских борделей, ворчал Педро, до войны испанским офицерам запрещалось танцевать под эту музыку, и исполнение танго среди "серьезных" гитаристов расценивалось еще хуже, чем даже фламенко… На что Вадим лишь удивленно присвистнул: вот тебе, черт возьми, и Европа!