Александр Солженицын - Не обычай дегтем щи белить, на то сметана

Александр Солженицын

НЕ ОБЫЧАЙ ДЁГТЕМ ЩИ БЕЛИТЬ, НА ТО СМЕТАНА

Статья академика Виноградова ("Литературная газета" от 19 октября с. г.) рождает досадное ощущение: и тоном своим, и неудовлетворительным подбором примеров, и - в противоречие с содержанием - собственным дурным русским языком.

Тон её высокомерен - без надобности и без оснований. Несправедливо истолкованы побуждения старейшего писателя К. И. Чуковского, отдавшего лучшие движения своего таланта прослеживанию жизни нашего языка и поддержке всего живого в нём, будь оно седое или только что рождённое. Тот же обидный тон взят автором и по отношению к Ф. Гладкову, С. Ожегову, Ф. Кузнецову.

Подбор примеров поспешен, поверхностен, лишён стройности. Одни примеры слишком наглядны, слишком школьны для статьи, наметившей себе глубокую и дальнюю цель, другие - несправедливы: Шукшин упрекается за воспроизведение живого диалога, Кетлинская - за употребление прекрасных русских слов "распадок" и "проран", И. Гофф - за изящное обыгрывание ошибки с иностранным не- разговорным словом. Главное же: примеры эти все беспорядочно сгружены и не помогают нам усвоить положительную мысль автора - да и есть ли она в статье? - какие же главные пороки и как предлагает он нам преодолеть их в письменной русской речи?

Напротив, своей авторской речью он подаёт нам худой образец. Он не ищет выразительных, ёмких слов и мало озабочен их гибким русским согласованием. Говорить о великом предмете нам бы стараться на уровне этого предмета. Если же "Заметки о стилистике" начинены такими выражениями, как "общесоциальные и эстетико-художественные перспективы", "структурно-стилистические точки зрения", "массовые коммуникации в современной мировой культуре", "в силу значительной интеграции", а для внезапностей устной речи не подыскано лучшего слова, чем "пилюли", - то такие "Заметки" угнетают наше чувство языка, затемняют предмет, вместо того чтобы его разъяснить, горчат там, где надо сдобрить.

Странно, в статье о русском языке, где нашлось место дважды процитировать дневник Жюля Ренара, не назван никто из рачителей русского языка, предшественников академика Виноградова, указавших болезнь ещё в прошлом столетии и уже тогда предложивших средства лечения.

Ведь об этом писал (и выдвигал сильные решения) Владимир Даль в статьях "Полтора слова о русском языке" и "Недовесок к статье "Полтора слова о русском языке""(. Этим был озабочен Александр Герцен - и во всём его письменном наследстве мы находим множество смелых образований, утверждающих поступь русского письма и нащупывающих неожиданные короткие, энергичные управления слов. Историки языка легко расширят этот перечень. В новейшее время удивительные находки (вместе с неудачами) достались Андрею Платонову.

Наша письменная речь ещё с петровских времён то от насильственной властной ломки, то под перьями образованного сословия, думавшего по-французски, то от резвости переводчика, то от торопливости пишущих, знающих цену мысли и времени, но не слову, пострадала: и в своём словарном запасе, и в грамматическом строе, и, самое главное, в складе.

Словарный запас неуклонно тощал; ленились выискивать и привлекать достойные русские слова, или стыдились их "грубости", или корили их за неспособность выразить современную высокую тонкую мысль (а неспособность-то была в нетерпеливых авторах). Взамен уроненного наталкивали без удержу иностранных слов, иногда очень хороших (кто кинет камень в "энергию", "нерв", "процесс", "проблему"?), часто совсем никчёмных. Об этом писано много.

Грамматический строй сохранял стойко то, что роднит наш язык с европейскими, но пренебрегал многими исконными своими преимуществами. Так, отглагольные существительные предпочитались среднего рода, долгие, на немецкий лад (когда их на -ение скопится кряду четыре-пять, вымалывается язык и чуть ли зубы не болят), а мужского и женского рода - краткие, сильные, поворотливые - опадали, терялись.

Кто скажет убывь (действие по глаголу), нагромоздка? Обязательно: "убывание", "нагромождение". Кто напишет для сохрану? Нам подай "для сохранения". И приноровка нам не свычна, то ли дело "приноравливание"! И перетаск мебели нам не так надёжен, как "перетаскивание".

Образование существительных склейкой по два, по три вместе ("речестрой" Югова, "Литературная газета" от 28 октября с. г.) - тоже ведь не наше. Со взгляду кажется: речестрой! ах, как по-русски! Ан по-немецки...