Владимир Качан: Роковая Маруся

Теперь я вроде бы объяснился, и мы можем продолжать слушать, что они там друг другу по телефону говорят.

– Ну, вчера мне и в голову не приходило вас позвать, а сегодня…

– Не поняла, а какая разница между вчера и сегодня? Что же такое случилось, Костя, что вчера вы меня не звали на день рождения, а сегодня позвали бы? Или нет?.. Все равно не позвали бы? А? Костя? Ну, что вы молчите? Ведь этот день уже отметила вся страна, а я еще нет.

– Сегодня… позвал бы, – сказал Костя, постаравшись вложить в это «позвал бы» всю вековую тягу человечества к продолжению рода.

– Так значит, что-то произошло между вчера и сегодня? Что же? – продолжала допытываться Маша.

– Да было тут коe-что… – Костя помолчал, будто решая, говорить дальше или нет.

– Ну, так что же, что? Я просто сгораю от любопытства.

Костя будто и не замечал ее иронии, вот тут-то на этом месте, можно было еще остановиться, здесь была последняя возможность повернуть назад, превратить все в шутку, но… – это было не в его характере, для него это было бы слишком трусливо и скучно. Поэтому, зная, что последним вопросом его спровоцировали на последний же шаг, он этот шаг в прорубь все-таки сделал:

– Вчера днем, когда я был на репетиции, ко мне домой кто-то приходил…

– Ну-ну, и что же?

– Оставили цветы, подарок, записку… – Костя опять помедлил.

– Ну… я слушаю вас затаив дыхание, – продолжала торопить его Маша. Кока услышал это «затаив дыхание» , но было уже поздно, он решил.

– Так вот, короче, я позвонил только спросить, – Кока коротко вздохнул и посмотрел вверх, как перед расстрелом, – это была не ты?.. Не вы?.. – Он уже знал, предчувствовал, каким будет ответ, но только не знал, в какой форме. Форма оказалась самой унизительной для него: это был искренний смех после того, как Маша с крайней степенью веселого изумления спросила:

– Я?! А почему вы решили, что я могла к вам прийти?

– Да так… Мне описали, как человек выглядел, и я почему-то решил, что это именно вы. – Костя нравился себе все меньше и меньше. – Она там еще уборку сделала и полы вымыла.

– Я?! Полы?! – Тут Машин смех перешел практически в хохот. – Ну, знаете, Костя, мне бы и в голову такое не пришло, – сказала она, отсмеявшись. – Ну, если бы я знала, что у вас день рождения, и если бы мы были ближе знакомы (вот тут – легкий оттенок внезапно появившейся грусти, от того ли, что мало знакомы, от другого ли – бог весть…), то я, наверное, поздравила бы вас, но, уж конечно, не так… экстравагантно. Так что, простите, не я. – Тут Машу опять разобрал смех, и Коке оставалось только ретироваться, по возможности не спиной и не бегом.

– Нет, это вы меня простите, – сказал Костя, – за этот глупый звонок. Ошибся я, бывает. Хотя… (Тут он сделал грамотную паузу.) Хотя, жаль… Но больше не ошибусь. (И еще пауза.) Извините, до свидания.

И Кока медленно положил трубку, надеясь, что хоть закончил достойно. Он ведь интуитивно правильно отыграл финал этого разговора, со всеми своими «жаль» и «больше не ошибусь» , именно потому, что уж слишком искренне Маша хохотала.

А Кока, как я уже и говорил, был паренек с опытом и кое-что в любовных прологах и эпилогах понимал. Кроме того, она ведь как-то по-особенному произнесла: «Если бы мы были ближе знакомы». Словом, Костя, хоть и получил нокдаун в начале раунда, конец его провел достойно: выдержал и не упал и даже чем-то ответил. Поэтому и Маша, положив трубку, не испытала ожидаемой радости от того, что раунд за ней, а напротив, почувствовала легкую досаду на то, что она, кажется, перегнула, и от того, что он сказал: «Больше не ошибусь». Зачем? Это не тот результат. Ей-то хотелось, чтобы он ошибался, наоборот, все чаще и чаще, а он, видите ли, – «не ошибусь». Так что и Маша почувствовала в свою очередь легкий укол в сердце, забывшийся, впрочем, через несколько минут.

Любовный пролог был отыгран. Первый раунд закончился, противники отдыхали каждый в своем углу, без секундантов, сами себя обмахивая полотенцами. Вот тут, друзья мои, вы, конечно, можете упрекнуть меня в том, что слишком уж часто я сравниваю все происходящее со спортивными эпизодами – то вольной борьбы, то шахмат, то бокса, но я ничуть не раскаиваюсь в этом, а, наоборот, предупреждаю, что будет еще и легкая атлетика, и велоспорт.

Я удивляюсь, и вас зову удивиться вместе со мной, насколько все это похоже. Нет, правда, отчего это в любовной интриге почта всегда есть фаза борьбы, или разведки боем, или выжидательной тактики, я уже не говорю о старте и финише. Отчего там есть атака и защита, прессинг, уклоны, отчего там, как и в спорте, нужна быстрая реакция и, с другой стороны, – умение терпеть; отчего, в конце концов, там есть победа и поражение? И, наконец, отчего это даже на свадебных машинах два переплетенных кольца?