Владимир Янсюкевич - Роковой вояж. Футурологическая байка

© Владимир Янсюкевич, 2016

© Игорь Макаров, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4483-4333-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

*

Время – дитя играющее, кости бросающее.

Человек, быть может, и есть всего-навсего мысль о смерти.

На шестьдесят первом году жизни Фёдор Михайлович Неверов утратил чувство времени. А вслед за ним и чувство реальности. Он не понимал ни какой сейчас год, ни какой месяц, ни какой день. И лишь различал тьму и свет за окном, с неукоснительной периодичностью сменявшие друг друга вследствие вращения земного шара вокруг своей оси.

Облачённый в лёгкую белоснежную пижаму он лежал на спине, вытянув ноги и положив руки вдоль тела ладонями вниз, и явственно ощущал свою невесомость. А ползущие на потолке яркие всполохи света от проезжавших автомобилей принимал за хвосты комет, пролетавших в опасной близости от его, дрейфующего во тьме мироздания, ложа.

Последнюю неделю по ночам он периодически вскакивал, водил руками по воздуху в поисках точки опоры, испуганно оглядывая комнату. Затем снова единым махом откидывался на подушку и закрывал глаза. И долго ворочался с боку на бок, словно искал, где можно укрыться от преследовавших его видений. А под утро засыпал сном праведника.

Коротко скрипнула дверь – в комнату заглянула Мария, дочь Неверова, тридцатипятилетняя женщина, фигуристая, с грудью и талией и на лицо красивая, но при этом напрочь лишённая обаяния, что делало её природную красоту малопривлекательной для мужчин, как цветок, лишённый запаха.

– Пап, ты спишь?

Он не спал, но ответил не сразу, словно что-то мучительно преодолевая в себе, с той невыносимой медлительностью, какая бывает во сне.

– Нет.

– А почему в темноте?

– Время Тьме.

– Не усложняй, – бросила она пóходя с ненавязчивым указанием в подтексте: «делай как я».

Мария пошла по стопам отца. Тоже – писатель (ница). Однако в отличие от него, она как раз упрощала. Её писанина была сродни сладкому пирогу, который хоть и красив с виду, неупотребим в пищу ни при каком застолье. И не столько из-за обилия всевозможных искусственных добавок, сколько из-за полного отсутствия натуральных ингредиентов – так отозвался Неверов о её первой литературной стряпне. Она тогда не приняла его всерьёз, приписав столь откровенно нелестное замечание ревности литератора к успеху коллеги – у неё сразу нашёлся издатель. И в своей личной жизни Мария уже не раз натыкалась на непреодолимую преграду непонимания, благодаря своей склонности к бесконечному упрощению. Из чего однажды сделала скоропалительный вывод: мужчины всегда и всё усложняют, а это вредит нормальным отношениям. Некоторые природные особенности (как психические, так и физиологические) мужчин, с которыми ей доводилось сталкиваться, она без колебаний квалифицировала, как недостаток, не осознавая, что подобный взгляд на противоположный пол является её собственным, и довольно серьёзным, изъяном. Ведь не станет же человек в трезвом уме и твёрдой памяти каждый раз, проходя мимо бочки, пинать по ней ногой с досады, что она круглая, а не квадратная. Короче, сказочный принц обошёл её стороной, а сама она была принцессой на горошине. И нельзя сказать, чтобы все её причуды были следствием непростых семейных отношений. Родители любили и друг друга, и её, и всё делали для воспитания и образования дочери. Впрочем, наверное, слишком любили, и это отозвалось в ней гордыней. Да и «свет мой зеркальце» ежедневно склоняло свою хозяйку к самолюбованию. И при наличии не таких уж грандиозных способностей Мария предъявляла грандиозные требования к окружающим. А жила она по завезённой извне схеме: каждый сам за себя. Опыт родителей не в счёт – вышел из моды, и его без сожаления спустили через унитаз глобализации. Друзей по известной причине у неё тоже не было, кроме одноклассницы Ирины Мурашкиной, женщины простоватой и малообразованной, но не лишённой добросердечия. По словам Марии, Мурашкина сама навязалась в подруги – ей это «зачем-то было надо». А Мурашкина была просто другого склада, она жалела её – такая красивая и такая неустроенная! – и не раз с энтузиазмом кладоискателя пыталась свести её с кем-нибудь из знакомых своих знакомых, чтобы хоть как-то осчастливить незадачливую одноклассницу. Между тем, для самой Марии цену имели только деловые контакты – эмоциональная составляющая усложняла отношения, а это ей претило (ничего личного). Отсюда неистребимая фальшь, сквозившая в каждом её слове.