Дмитрий Стахов - Генеральская дочка

– Здесь все чисто, товарищ лейтенант! – доложил один из солдат.

– Деду мебелишко везу, начальник, – сказал водитель милиционеру. – В Сосновку.

– Что ж такого крюка? – Милиционер, протянув было обратно документы, руку задержал.

– Так у меня еще груз был до Аграфенино!

– Ладно, езжай!

Они поехали дальше, дорога поднялась на холм, потом пошла через рощу, потом спустилась к реке, потом повернула к черневшему вдалеке лесу.

– Так они нас не поймают, – прервал молчание водитель. – Это все-таки такая безответственность. Всем все по хрену. Ну вот почему у тебя не спросили документы? Вот спросили бы – что бы ты делал?

– Сказал бы – нету документов!

– Ладно, это, может, и сошло, а если бы мент был сосновским? Или бы знал сосновских? Или бы…

– Да иди ты! Ты же сам знаешь, сам же сказал. Все всем по хрену… Надо вон там остановиться, у леса. Дальше я пойду. Один.

– Иван Никитич! Я тебя больше не отпущу…

– Ты машину замаскируй, сам схоронись и веди наблюдение. Будем на связи. – Иван достал из сумки две мини-рации. – Тут рядом. Давай, вот здесь останови…

К дому Цветкова Иван прокрался в сумерках. Это был уже не старичок с палочкой: из стоявшего в кузове «газели» дивана были извлечены одежда, амуниция, оружие, и теперь на Иване были комбинезон с подогревом, прочные, но мягкие ботинки на толстой подошве, за спиной – маленький рюкзачок со всем необходимым. Он легко и неслышно перемахнул через забор. Где-то далеко лаяла собака. Дом Цветкова, огромный, бревенчатый, стоял в глубине обширного, неухоженного сада. «Кто с ними поехал? Шеломов? Сашка? Лешка? – гадал Иван, пробираясь от яблони к яблоне, застывая у каждого дерева, оглядываясь по сторонам. – Лешка молод еще, Сашка горит желанием себя показать, вернуть доверие, вон как меня… Да, Сашка!» – И, вытащив из кармана на бедре электрошокер, повернул регулятор мощности заряда: такого коня можно было свалить только на максимальной.

Ему повезло: хлопнула дверь дома, крупная фигура появилась на крыльце, начала спускаться. Иван напряг зрение: ну конечно – Сашка! Эта манера таскать дробовик в обнимку, эта косолапость. Сейчас подойдет к кустам, расстегнет штаны. Может, просто – дубинкой по шее? Жалко все-таки, шокером – больно… – а он тебя жалел? он когда бил – жалел? ничего, ничего, тряханет как следует – и все, оклемается!

Фигура действительно остановилась у кустов. Торчащий кверху ствол дробовика был черен. Человек начал расстегиваться, потом… – Тут под ногой Ивана хрустнула ветка, он, выставив перед собой телескопический стержень шокера, поспешил и, когда стоявший перед ним начал оборачиваться, понял, что никакой это не Сашка, что это Шеломов, но было поздно, самый мощный заряд ударил как раз в гениталии отставного прапорщика, тот страшно дернулся, его пальцы судорожно сжались, дробовик выплюнул из ствола порцию огня, частью этого огня задело прапорщику голову, и сам Иван еле-еле успел отскочить так, что на него не попали ни кровь, ни осколки Шеломовского черепа, ни брызги крови.

– Вот те на! – только и выдохнул Иван.

Шеломову помочь было нельзя. Отставной прапорщик лежал на жухлой траве, раскинув руки, разведя ноги чуть шире ширины плеч. Стоя над ним, Иван подумал, что Шеломов похож на вписанного в круг человека Леонардо, а еще, что этот человек – непоправимо мертв. «Не я убил его! Он сам! Сам!» – стучало в голове Ивана. Выстрел раздался со стороны дома. Иван упал, отполз в сторону; на крыльце стоял Цветков с охотничьим ружьем, в окне справа от крыльца виднелись две девичьи головки – да, одна – Маша, а другая – эта Лайза, от нее еще будут неприятности, обязательно – Иван тянул из кобуры пистолет, но тот никак не хотел вылезать наружу, – эта Лайза, что она таскается за моей Машей, что у нее на уме, а этот-то прицеливается, ну, сейчас…

Цветков выстрелил вновь, заряд волчьей дроби ударил между Иваном и поверженным телом Шеломова. Алексей же Андреевич, переломив ружье, перезарядил его вполне профессионально.

– Встать! Руки поднять! Оружие бросить! – крикнул Цветков, целясь прямо в Ивана, и Ивану пришлось подчиниться: с такого расстояния Цветков вряд ли бы промахнулся, а вытащить незаметно застрявший в кобуре пистолет не было никакой возможности.

Он поднялся во весь рост. Поднял руки. Два черных кружка – вот что притягивало его взгляд. Но в первую очередь Иван видел – ружье в руках Цветкова ходит ходуном. Алексей Андреевич очень нервничал, излишне щурился, переступал с ноги на ногу, был, одним словом, в состоянии нервическом. И вдруг Цветков слегка распрямился, а ружье чуть опустил.