Дмитрий Стахов - Ретушер

Я пожал плечами, и канареечный уселся напротив.

– Ты здесь часто бываешь, – сказал он. – Всегда с красивой девушкой и всегда с какими-то фото. Я хозяин всего этого, про своих клиентов много знаю, про тебя – ничего. Поспорил с друзьями – кто ты?

– Ну и кто?

Канареечный был забавен, несмотря на то, что ничем не отличался от других канареечных, красных, малиновых и зеленых.

– Я сказал – куколок поставляешь. Потом, правда, понял: твои девушки на таких не похожи. А уже поздно!

– На сколько спорил? – Я отпил глоток воды, погасил сигарету в пепельнице.

– Всегда на много спорю. Для азарта. Машину твою посмотрел. Машина у тебя, извини, – тц-тц! Сам ты какой-то… Не знаю теперь. Аслан, наверное, выиграет.

– А что Аслан сказал? – усмехнувшись, спросил я. Его «тц-тц!» означало «шестерку» во вполне пристойном состоянии.

– Фотограф, сказал. Верно?

– Верно. Но сегодня – ретушер. Представитель вымирающей профессии.

– Ретушер? Почему вымирающей?

– Компьютеры везде… Вот, смотри… – Мне захотелось продолжить разговор с канареечным.

Я взял из конверта негатив с Минаевой и поднял его так, чтобы негатив можно было видеть на просвет.

– Видишь, какие пятна? Подкрасим, подскоблим вот тут, вот тут, царапинку прокроем прозрачной красочкой. Или на фотографии – здесь, здесь и здесь исправим, потом переснимем, потом отпечатаем вновь. Получится все равно плохо. Коровы не летают. И негатив и позитив – дерьмо. Снимок хороший, а дальше – халтура. Вот эта тягомотина и называется – ретушер.

– И хорошо платят?

– Пока не жалуюсь. Сам видишь – твой постоянный клиент.

Канареечный откинулся на спинку стула, в раздумье посмотрел на меня.

– Слушай, а убрать кого-то с фото можешь?

– И убрать, и добавить… – уже утратив интерес к канареечному, произнес я. Честно признаться, я таких никогда не любил.

– Минутку! – Он вскочил и быстро потрусил в сторону кухни. – Минутку!

Он вернулся действительно через минутку, держа под мышкой большую фотографию в широкой золоченой раме.

– Вот смотри. Я и мои друзья, – сказал гордо канареечный. – Перед открытием, да? Стоим все вместе. Как братья! Ей-богу, как братья! Но, понимаешь, двое тут оказались совсем чужими. Предали. Обманули. Можешь убрать?

Почему-то я ощутил холодок меж лопатками, затылок заломило, во рту пересохло. Не понимая, что со мной происходит, я быстро допил воду, прикурил новую сигарету, сделал глубокую затяжку, от фотографии перевел взгляд на канареечного и кивнул.

– Кого? – спросил я.

Канареечный вынул из лацкана пиджака значок и его булавкой надколол сначала одного, потом другого из изображенных на фотографии.

– Этих! Кушал с ними вместе, а они!..

– Без проблем! – твердо произнес я, но понял, что со мной происходит: мне было страшно.

По дороге из ресторана я пытался понять: какая муха укусила Алину? С чего это она, раньше ни на что не претендовавшая, ни во что не вмешивавшаяся, вдруг ни с того ни с сего полезла мне в душу? Неужели причиною были подсунутые мне в качестве заказа негативы с девицами и сама заказчица, эта Минаева?

Получалось, что так. Получалось, что Алина, прежде проходившая по разряду спокойных и неревнивых, теперь могла быть отнесена к разряду другому – к разряду существ нервных, озабоченных к тому же правом собственности. Такое изменение маркировки меня расстроило: я успел с Алиной сжиться, успел, как бы разложив Алину по полочкам, привыкнуть к тому, что всегда можно было на этих полочках найти. Видимо, я был настолько удивлен и раздосадован, что даже проехал перекресток на красный и незамедлительно был остановлен, но, заплатив не торгуясь, тем самым как бы откупился и от мыслей об Алине. Я больше о ней не думал.

Вернувшись в мастерскую, я первым делом закрепил негатив с Минаевой на ретушерском станке и включил подсветку. Глаз привычно перевел цвета негатива в цвета позитива, отметил те пятна, которые следовало убрать в первую очередь. Отойдя от рабочего стола на несколько шагов и наклонив голову, я посмотрел на негатив: Минаева словно приветственно кивнула, я как бы в ответ покачал головой – мол, не бойся, голубушка, сделаем по высшему классу – и отправился на кухню: поставить воду для кофе.

Наливая воду в турку, я думал, однако, не о заказе Минаевой.

Я думал о просьбе владельца ресторана. Фотография в раме стояла у задрапированной длинной стены мастерской. Большая групповая фотография, сделанная не без умения. Все персонажи выглядели естественными, все улыбались, все были полны жизни.