Дмитрий Стахов - Ретушер

– Разве я молчу?

– Тебе все надоело, да? – перебила Алина. – Ну так порадуйся хоть чему-нибудь! Такая вкусная еда, такой прекрасный день, была такая прекрасная ночь. И вино такое вкусное!

Подошедший официант поставил на стол две бутылки вина и бутылку минеральной воды.

– Открыть? – спросил он.

– Открыть! – подтвердила Алина. Официант откупорил бутылки.

– Что-нибудь еще?

– Ничего! Иди, иди! – Алина ощерилась, дождалась, пока официант отойдет, чуть наклонилась вперед и щелкнула пальцем по лежащему на краю стола черному конверту.

– Зачем ты взял это? – спросила она. – Ты всегда таскаешь с собой свою работу? Словно хочешь в нее вжиться, да? Хочешь в нее проникнуть, правда? Она для тебя ценнее всего на свете, точно? Ты без нее не можешь? Она тебе заменяет все, верно, а, Генрих? – Алина перевела дух, откинулась на спинку стула. – Ты, наверно, скоро сможешь придавать объем этим плосконьким. Будешь делать вот так… – Она громко выдохнула, округлив при этом губы. – Начнешь их одушевлять. Поселишь их у себя. Тут, кстати, в этом конверте, великолепные шлюхи. Одна из них – твоя заказчица. Заметил? Она себя так испортила строгим костюмом! Ведет деловые переговоры, рекламные кампании, а потом… – как скинет свою униформу, как оголится, да как… Слушай, может, я тебе надоела? Генрих! Ну Гена! Ну скажи!

– Хватит! – Я не выносил сцен. В них, вне зависимости от исполнителей, все было проиграно наперед. – Прекрати! Ты мне не надоела, но…

– Вот видишь – но! Но! – Она налила себе полный бокал и выпила его залпом. – Ладно, обо мне не будем. Ты лучше скажи: зачем ты согласился на эту работу? Ты же не ретушер! Ты фотограф, художник. Ты – мастер! Так, во всяком случае, о тебе говорят многие. И вдруг соглашаешься на ремеслуху. Почему?

– Это не твое дело, – сказал я. – Твое дело позировать, получать за это деньги и ни о чем не спрашивать!

Да, так говорить с Алиной не стоило, но она начала выводить меня из себя.

Алина взяла салфетку, вытерла губы, бросила салфетку на стол и встала, одновременно сняв со спинки стула висящую на ней сумочку.

– Сладкого я, пожалуй, не буду! – сказала Алина. – Счастливо оставаться!

Я проводил ее взглядом: легкой походкой Алина удалялась по проходу между столиками, и ее фигура начала теряться в полумраке. Вот она толкнула дверь, в помещение ресторана на мгновение ворвался солнечный свет.

Я медленно налил себе воды, выпил, закурил. И потянулся к конверту.

Да, я действительно старался не расставаться со своей работой. В особенности если это касалось той, когда предстояло ретушью убрать дефекты, восстановить пропущенное.

С негативами мне удавалось сделать то, что я не мог сделать с окружающим. А окружающему не хватало резкости. Определенности линий. Четкости акцентов. Тени повсеместно были непроработанными. Фон поглощал фигуру, или же фигура забивала фон. С окружающим я ничего поделать не мог. Оно постоянно оказывалось беднее того, что я был способен выжать из самого дрянного негатива. Если же моими усилиями негатив становился хорошим, годным для качественной печати, то уже не воссоздателем утраченного ощущал себя я. Тогда сам себе я казался всесильным творцом, а мечтал о том, чтобы сделать один огромный панорамный снимок, запечатлеть на нем всех и вся и, положив негатив на широкий, с подсветкой рабочий стол, раз и навсегда исправить все недостатки. Черт, это могло бы получиться неплохо!

Я раскрыл конверт, вынул фотографии, выбрал из них одну и положил на край стола. После чего из маленького конверта с негативами выбрал нужный. Сомнений быть не могло: женщина, что сидела на капоте белой машины, и Минаева, бывшая у меня утром в мастерской, – один и тот же человек. Алина была права.

Я спрятал негатив, закурил новую сигарету. Женщина на капоте была просто великолепна. Даже не верилось, что снимал отечественный фотограф: снимок был профессионально, со вкусом отрежиссирован, все тени проработаны, лицо Минаевой светилось, чуть тяжеловатые груди были само целомудрие. Даже улыбка ее была целомудренна.

– Красивый девушка! – произнес кто-то у меня за спиной, и я повернулся на голос.

К столу подошел высокий плотный человек в пиджаке канареечного цвета, казавшемся еще более ярким по контрасту с очень смуглой кожей.

– Смотрю – сидит клиент с девушкой, девушка уходит, он начинает фото рассматривать, на фото – другие девушки. В чем мать родила! – Канареечный пиджак взялся за спинку стула, на котором сидела Алина. – Не помешаю?