Владимир Царицын - Я или Человек Без Тела

Когда-то Елена Аркадьевна считалась самой красивой учительницей в нашей школе. А ведь когда я учился в десятом классе, ей уже было пятьдесят с хвостиком. Она всегда одевалась строго и со вкусом. Все ее костюмы были приталенными и темными - либо черными, либо темно-бордовыми, либо морской волны. Они подчеркивали достоинства ее фигуры - тонкую, несмотря на возраст талию, крутые бедра и высокую грудь. Сорочки на ней всегда были белоснежными с кружевными, как того требовала тогдашняя мода воротничками. А прическа у Елены

Аркадьевны всегда была шикарная. Не думаю, что она часто ходила к парикмахеру, скорей всего, она сама каждое утро приводила волосы в порядок. Волосы у нашей математички были темно-рыжие, а на солнце горели золотыми искорками. Наверное, она подкрашивала их хной.

Даже мы, мальчишки, от Елены Аркадьевны тащились. А Пупок так вообще был в нее влюблен, но это не мешало ему с ней скандалить чаще, чем с другими учителями. А трудовик наш, Семен Семенович, хоть и был моложе Елены Аркадьевны лет на десять, неоднократно (такая была сплетня!) делал ей предложение руки, сердца и отдельной двухкомнатной квартиры. Но Елена Аркадьевна жила в коммуналке со своей взрослой дочерью, которая тоже не хотела выходить замуж, или ее никто не звал, и предложения Семена Семеновича отвергала.

- Вы меня не помните, Елена Аркадьевна? - спросил я. - Я -

Якушев. Николай Якушев. Выпуск семьдесят шестого.

- Якушев? А почему Павлик не пришел?

Я понял, какого Павлика так хотела увидеть Елена Аркадьевна.

- Он что, снова в путешествие отправился? - расстроено спрашивала у меня Елена Аркадьевна. - И когда он только перестанет уезжать в эти свои путешествия?

- Это последнее, - сказал я. - Так вы меня не помните?

- Якушев? - Елена Аркадьевна внимательно на меня посмотрела, но это внимание было не долгим. Она меня не узнавала. Она опустила голову и забормотала. - Якушев. Какой Якушев? Павлик уехал…

Дочка Елены Аркадьевны вздохнула, потом пододвинула к кровати табурет и сказала:

- Пойду, чай соберу. - И вышла.

Я присел на табурет.

- Елена Аркадьевна, а вы помните - у вас авторучка была? Вам ее ваша мама подарила, а ей Екатерина Алексеевна Фурцева.

- Фурцева? Фурцеву я помню. Она тоже у меня училась?

- Нет, Фурцева у вас не училась. Она была министром культуры.

- Молодой человек, я еще в своем уме. Я знаю, что министром культуры была Фурцева. Как вас зовут?

- Николай, - напомнил я и вытащил из кармана авторучку, достал ее из футляра, надеясь, что может быть, ее цвет воскресит в угасающей памяти Елены Аркадьевны события тридцатитрехлетней давности. - У вас была вот такая авторучка, а потом она пропала. Вы очень ею дорожили.

Помните? - я вложил Паркер в ее вялые пальцы.

Елена Аркадьевна опустила глаза и посмотрела на авторучку. Она ее не узнавала. Она не узнала бы, даже если бы это была та же самая авторучка.

- Красивая, - похвалила Елена Аркадьевна. - Вы мне ее под/а/рите?

- Я ее вам возвращаю. Это я украл ее тогда. - Я сказал то, что намеревался сказать, придя сюда. - Мне очень хотелось, чтобы она была моей. Елена Аркадьевна, я очень раскаиваюсь в том, что украл ее у вас. Простите меня.

- Она, наверное, дорогая, - задумчиво сказала Елена Аркадьевна. -

У меня никогда не было такой красивой авторучки. Кажется, что у меня вообще никакой авторучки не было. Я в основном мелом писала. На доске. Я помню, как я рисовала пифагоровы штаны и писала формулу - квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. А интегрирование и дифференциальное исчисление вы никогда не понимали. Никто. Может быть, я плохо объясняла?

- Вы очень хорошо объясняли, Елена Аркадьевна, - сказал я. -

Только благодаря вам я всегда сдавал математику на отлично.

- Ты - молодец, Павлик, - еле слышно прошептала Елена Аркадьевна.

- Ты всегда был умным мальчиком. Самым умным из всех моих учеников.

И послушным. Ты был моим любимчиком, Павлик…

Я хотел сказать ей, что она ошиблась, что я не Павлик, что я

Николай, но не стал этого делать. Да Елена Аркадьевна меня и не слушала, она закрыла глаза и забормотала что-то себе под нос. Потом она уснула. Авторучка выпала из ее руки и скатилась с кровати на пол. Я поднял ее, снова положил в футляр. Потом встал и, оставив авторучку на табурете, на котором сидел, вышел из спальни.

- Она уснула, - сказал я, заглянув на кухню, где суетилась дочка

Елены Аркадьевны. - Светлана…простите, я не знаю вашего отчества.

- Александровна, - сказала она. - Проходите, чаю попейте.