Дмитрий Липскеров - Пространство Готлиба

– Ты меня любишь? – спросил Бутиеро очень тихо.

– Ага, – кивнула я.

– Закрой глаза, – попросил он.

Дело в том, что я очень его любила и очень доверяла. Но вместе с тем я до конца не знала, что таит в себе темперамент гитариста Бутиеро Аполлосиса, грека и испанца, сына Димаса Аполлосиса. В конце концов, мы были знакомы всего два с половиной месяца… Я закрыла глаза, как он просил, и вжалась в его огромное плечо. Плечо вибрировало, как будто Бутиеро напряг мышцы, чтобы я ощутила его силу, чтобы могла спрятаться за нее и ничего не бояться.

Так мы просидели некоторое время, ощущая своими душами тот великолепный объединяющий порыв, который иногда охватывает очень близких людей. Слезы катились из моих закрытых глаз, а Бутиеро все гладил меня по голове своей большой ладонью, и на миг мне показалось, что он тоже плачет, поддавшись трагичности нашей ситуации.

– Не открывай глаза, – прошептал он.

– Я не смотрю, – подтвердила я, ловя губами горькие капли своих слез, а оттого жалость еще более охватывала все мое существо, и я чуть было не разрыдалась окончательно.

Бутиеро поднял меня на руки и, прижимая к своей груди, сделал шаг с крыши.

– Прощай! – услышала я или мне только показалось…

Я открыла глаза только тогда, когда почувствовала, что мы летим. Почему-то я совсем не испугалась. По-прежнему находясь в объятиях Бутиеро, я смотрела на приближающуюся землю. Казалось, что она приближается странно медленно, словно растянулось время. Я видела стоящих внизу людей, которые задрали к небу головы и с ужасом смотрели на наш полет; увидела регулировщика движения, остановившего автомобильный поток и дающего возможность пожилому инвалиду перейти дорогу.

Зачем мы летим? – вертелось у меня в мозгу. – Ведь мы разобьемся!..

Я попыталась оттолкнуться от Бутиеро, упершись ему в живот руками, но он так крепко меня обнимал, будто прирос ко мне. Вероятно, это меня и спасло от неминуемой смерти.

Прежде чем потерять сознание, я услышала звук от нашего падения. Более страшного звука я не слышала в жизни. Такой шлепок получается только от падения живого тела с большой высоты, когда кости разрывают ткани, когда плоть прессуется в биомассу. Никогда ничего похожего не бывает с предметами…

Потом я провалилась во что-то черное и очень бесконечное и оттуда услышала:

– Сегодня в городе уже третий такой случай! Обнимаются и сигают с крыши!

Другой голос подтвердил:

– В полуденных новостях сообщали! Я сам видел по телевизору репортаж!

– Вероятно, что-то в природе происходит! – сказал третий.

– Война! – констатировала женщина.

Когда, оповестив о трагедии все окрестности, завывая сиреной, "скорая помощь" остановилась поперек улицы, я открыла глаза и увидела перед собой форменные полицейские ботинки – начищенные до блеска, с туго затянутыми шнурками. Затем мою голову небрежно прикрыла белая простыня, оставляя часть лица открытой, и я поняла, что меня окончательно принимают за мертвую. Кому придет в голову мысль, что можно спастись, спрыгнув с десятого этажа. А я совсем не хотела быть мертвой и, разглядывая форменные ботинки, попыталась закричать. Но в горле у меня что-то заклокотало, забулькало и резануло в груди кинжальной болью. Ощутив во рту привкус крови, я испугалась, что мне вовремя не окажут помощь и я сейчас умру.

Мне совсем не хотелось умирать, а потому я собралась с силами, вытянула шею и что есть мочи укусила за полицейский ботинок.

– Ой! – вскрикнул полицейский.

Инстинктивно дернув ногой, он чуть было не выбил мне зубы, но затем, что-то сообразив, сдернул простыню и заглянул мне в лицо.

– Ой! – повторил полицейский, и я поняла, что он ненамного старше меня. Может быть, ему лет двадцать. – Кажется, она жива!

И тут все бросились ко мне, засуетились. Тут же надели кислородную маску, пришпилили к руке капельницу и только после этого переложили мое тело на носилки.

– Вы слышите меня? – спросил врач, наклонившись ухом к самым моим губам.

Я его слышала, но отвечать не могла, да и не хотела.

– Она в шоке, – пояснил кому-то врач и втянул шприцем какую-то жидкость из ампулы.

– Надо же, как повезло! – отозвался чей-то голос. – Это он своим телом смягчил падение! Она прямо на него упала, а потому осталась живой! Глядите, как парня распластало! Не голова, а просто лепешка!

Под завывание сирены "скорая" помчалась в больницу. Врач то и дело нащупывал на моем запястье пульс и, глядя на медсестру, объяснял ей: