Райдо Витич - Игры олигархов

Как жаль, что осознание приходит лишь за час до расплаты.

Она не спала - жалко было время на это тратить. Навела порядок в квартире, чтобы после отец не стыдился своей неряхи дочери. Сложил все вещи. Приготовила новые брючки и кофту, чтобы по старому обычаю, как самураев, так и русских витязей, умереть в чистом.

В семь утра встала под душ, искупалась и попыталась сделать себе перевязку. Рука тревожила ее все больше, хоть Ярослава старательно отмахивалась от боли - не до этого. Переоделась, посидела с чашкой чая за столом, прощаясь с уютной кухней. Ровно в восемь вышла из квартиры. Закрыла дверь, погладила ее, извиняясь, что часто хлопала без нужды. Спустилась вниз и долго простояла напротив почтового ящика, не желая расставаться с ключами. Это была последняя возможность, что-то изменить, последние минуты, что могли еще что-то решить. Стоило оставить ключи, как возможность вернуться обратно, стоило позвонить отцу, подругам, рассказать им…

Ярослава тряхнула волосами и кинула связку в почтовый ящик.

Возврата не может быть.

Она уже была в милиции - тот же эффект будет, даже если она расскажет близким, что произошло и они пойдут все вместе. Ничего не измениться, никто не спасется. Только больнее будет всем.

Не стоит делиться горем - делиться надо счастьем.

Девушка вышла на улицу, оглядела двор и посмотрела в небо, серое от туч и все же прекрасное, как никогда.

Прощай.

Каблучки сапожек застучали по асфальту. Путь Ярославы лежал в оружейные магазины, на рынки.

Алекс приехал с деловых встреч очень поздно, а встал рано.

"Сегодня" - само пришло во сне и подняло, как громыхание грозы над ухом.

Прошел в ванную настроил воду в душевой и встал перед зеркалом во всю стену, придирчиво разглядывая себя.

"Сегодня", - подумал опять и, улыбка сама проявилась на лице.

Развязал пояс халата, откинул его в кресло и оглядел свою фигуру.

"Сегодня", - напомнила плоть.

- Да, сегодня, - заверил свое отражение. И представил, что рядом с ним стоит нагая Ярослава, прикрывая своей изумительной фигуркой корявости его телосложения. В том, воображаемом зеркале он себе очень понравился.

Леший ослепительно улыбнулся себе, включил Шопена и встал под душ.

Ей не везло, часы бежали, а настоящее стрелковое оружие она купить не могла. Стоило оно больше, чем она имела в год переводами от родителей, да еще продавалось по лицензиям.

"Мухобойки", как называли продавцы, оружие самозащиты с резиновыми пульками, тоже было недосягаемо для нее - оно продавались после заполнения кучи документов или со справкой из милиции. В нескольких магазинах травматическое оружие выдавалось без этой бюрократии, но стоило в два раза больше, чем было у Ярославы.

"Воздушки" же - газовые пистолеты, что можно было взять сразу и недорого, ее абсолютно не устраивали. Она пока понятия не имела о том, как вообще пронесет оружие на территорию дома Алекса, но если уж рисковать, то по-крупному - другого выхода у нее просто не было.

В этом случае "воздушки" ни на что не годились. Она не пугать собиралась, а убивать.

Один шустрый мальчик - продавец осторожно намекнул ей, что есть

"черный" рынок и если ее интерес серьезен, то лучше сходить туда.

Выпытав адрес, Слава двинулась по нему и к трем часам дня, наконец, стала обладательницей "мухобойки" с полной обоймой, что обошлось ей в почти всю имеющуюся в наличии сумму. Осталась мелочь - впритык на сигареты и проезд в один конец - до поворота к особняку "Дракулы" -

Лешего.

Она восприняла это как дополнительное подтверждение - обратной дороги у нее нет.

Леший ждал.

Бродил по дому, выглядывая в окна и дергая Штольца, садился за документы, чтобы убить время, и опять начинал бесцельно бродить от окна к окну. К обеду потерял терпение и аппетит. Заперся в кабинете и заставил себя успокоиться, заняться делами.

Ярослава вышла на остановке перед поворотом к лесу и дому

Лешинского.

Посидела на скамейке, покурила, обдумывая, куда спрятать пистолет. Сунула его за пояс брюк под футболку и, глубоко вздохнув, двинулась к пункту назначения, по дороге настраивая себя, что стрелять нужно только в голову, выпустить всю обойму и тогда Леший умрет. Как она это сделает, учитывая, что впервые вообще пистолет в руки взяла - понятия не имела, но точно знала - должна, а значит, сможет, сделает.

И бубнила упорно "в голову, только в голову".

В этом аутотренинге терялись мысли о возможных последствиях в случае неудачи. Это было самое больное для нее, самое подлое, что можно представить, и даже слабый намек на эту тему лишал ее сил, уверенности. Шаги начинали глохнуть, вязнуть, будто она шла не по трассе, а по болоту, и хотелось развернуться и бежать, уехать, куда глаза глядят.