Райдо Витич - Игры олигархов

Молодой усмехнулся.

- … а оказалось… кошмар оказался. У него запись с тем, что с

Ларисой творили есть.

- Сами видели? - поинтересовался Сечкин. Молодой же от любопытства бумаги свои бросил к окну подошел, закурил на девушку уже с вниманием поглядывая.

- Видела. Он меня к себе привез…

- Зачем поехала-то? Не боялась?

- Я не думала о нем плохо. Ну, навязчив - да. Ему "до свидания", он "здравствуй", но ведь это не повод его к извращенцам причислять?

Не хам, не пошляк, руки не распускал. И потом сказал, предложение деловое есть. Я плохого и не подумала.

Смолкла.

- Ну? - поторопил Сечкин.

- Предложение сделал?

Девушка кивнула:

- Какое?

- Содержанкой его стать, - выдала глухо: стыдно до одури в таком признаваться посторонним.

- Ясно, - переглянулись. - Чем закончилось?

- Ничем. Показал запись где… с Ларисой… Сказал: не приду, моих подруг так же будут. Дал три дня на раздумья, осталось два.

- Ничего сюжетик, - присвистнул молодой. Сечкин шею потер, за третью сигаретку взялся.

- Адресок этого умника пишите, - кивнул на листок.

- У меня его визитка есть!

- Давайте, - обрадовался Валентин Петрович.

- Много хоть обещал за сожительство? - полюбопытствовал молодой, пока Ярослава визитку в сумке искала.

- Пятьсот.

- Рублей?

- Тысяч. Евро, - буркнула.

Мужчины переглянулись, не веря. Молодой пристальней девушку оглядел, чуть не в сапожки к ней заглядывая, но дельного все едино ничего не нашел, и присвистнул с намеком Петровичу: смотри, как бы клиентка из "дурки" не оказалась.

- Сколько? Еще раз, пожалуйста? - попросил Сечкин: может ослышались или девушка оговорилась? Суздалева визитку как раз нашла и порадовалась:

- Пятьсот тысяч евро, - повторила, хлопнув на стол перед мужчиной кусок картона.

Валентин Петрович с минуту Ярославу рассматривал, как разгадывал.

Взял визитку к свету поднес, прочитал, на девушку покосился и вздохнул тяжело, не глядя товарищу картонку передав.

- Н-даа, - потер ладони, запечалившись. - Знаете что… как вас?

- Ярослава Суздалева.

- Ага. Вот что, гражданка Суздалева, все это…

- Тьфу ты! - выдал молодой, ознакомившись с визиткой, кинул ее на стол и пошел на свое место, потеряв интерес.

Ярослава ничего не поняла, посмотрела на него удивленно, на

Сечкина уставилась. У того лицо как яблоко печеное сморщилось:

- Печально, конечно. Поверьте, я очень сочувствую вам, но… - потянул лист из-под ее руки, что сам же выдал. - Помочь ничем не могу.

- Испугались? - поняла по-своему его отказ девушка. Взгляд обвиняющим стал.

- Нет, - заверил проникновенно, глядя на нее ласково, как на больную. - Просто вам к другим специалистам надо. Я понимаю желание выделиться, понимаю желание по-легкому деньжат срубить, но милка вы моя дорогая, надо ж головой малость соображать, что вы делаете и что из этого выйдет.

- Вы о чем? Вы мне не верите?

- Верим! - кивнул молодой, всем видом показывая обратное. И по стопке бумаг слева от себя хлопнул ладонью. - У меня тут, таких как вы потерпевших, вон сколько. Одну Зверев изнасиловал, другой

Деребаско каждый день звонит, терроризирует, третьей сам Черномырдин фугас под кровать заложил… Вы б шли, а? - скривился умоляюще. - Пока по шее не получили.

- Но я правду говорю.

- Верим! - встал Сечкин, подняться ей помог и повел почти обнимая из кабинета. - Я вам совет дам, по-дружески, по-мужски.

Идите вы сейчас прямиком в больничку, запишитесь на прием…

- А мы были! - вспомнила. - С ним и были! В пятом травмункте!

Вы спросите, они подтвердят!

- С Лешинским были?

- Да!

- В пятой?

- Да!

- Замечательно! По поводу?

- Я головой ударилась, - и сникла, увидев во взгляде мужчину нескрываемую издевку.

- Понимаю. Сочувствую. Так может, подлечитесь, потом к нам.

- У вас после травмы галлюцинации, фантазии обострились видать,

- выдал с презрением молодой.

Сечкин открыл дверь перед девушкой и заботливо подтолкнул посетительницу в коридор:

- О здоровье заботиться надо. Не хворайте. Всех благ, - и бухнул дверью перед носом.

Ярослава чувствовала себя клоунессой, облитой грязью. Ее опять оставили один на один с жизненноважной проблемой. Понимание, что помощи ждать не от кого, сил не прибавило.

Она постояла, набираясь терпения, толкнула дверь в кабинет, и без слов забрав визитку со стола Сечкина, пошла на улицу, не взглянув на милиционеров. Ее разочарование в правоохранительных органах стало обширным и глубоким. А презрение - безразмерным.