Борис Кригер - Неизвестная Канада

О, да... Эти собаки чрезвычайно ленивы...

Неужели? А я хотел брать щенка на утренние пробежки...

Наконец в дом потянулись покупатели. Щупали щенков, заглядывали им под хвост... Короче, зла на них не хватает.

А жена беспокоится... Что ж мы с девятью собаками будем делать? Смех смехом, а свора порядочная получается. Так что в начале у нас их десять было. Более того, у кобеля, отца шестерни, была любовь с другой сучкой, но та так и не забеременила. Она вообще была агрессивной и мы ее сбыли с рук, через мою сотрудницу, которая возилась с собаками, и даже имела в хозяйстве ослика. А мать щенков всячески уворачивалась от ухаживаний кобеля, попу к стенке прижимала, но... заберемнела.

Я ученый, – говорит очередной посетитель.

Это замечательно. У Альберта Эйнштейна был бассет. Он вам поможет открыть, или даже закрыть теорию относительности.

Я – политолог...

Тогда собака вам не поможет...

Больше не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Отключил телефон и снова сел играть на пианино. Слышу кто-то приперся. Я – ноль внимание. Играю громче, вроже как ни в чем ни бывало. Заходит зять. Я ему «Чего пришел?» А он мне: «Ах, как вы замечательно играете. Это вашего сочинения?», спрашивает. «Нет, это как раз – Шопен.» хмуро вру я, понимая, что он не музыку пришел послушать.

Как это не банально звучит, но сидеть в глуши скучно. Иной раз хочется подняться и отправиться в путешествие. К примеру, посетить... другую глушь! Особенно интересно поехать куда глаза глядят, куда, как говорится, заведет дорога, и остановиться там, где получится, без нудного планирования и упований на заведомый комфорт и обилие достопримечательностей.

Хочется хлебнуть такой пространственной свободы. Особенно когда обычное пристанище начинает тяготить, родные стены давят своей надоевшей предсказуемостью. Если вы можете наугад в полной темноте пробраться к собственной кровати ни разу не ушибившись – это верный признак, что пора путешествовать.

Я, как отъявленный специалист по глубинкам, расправил свои пожухлые паруса и отправился в чарующее, хоть и несколько болезненное блуждание. Канада – опасная страна в этом отношении. По ней можно блуждать долго, ибо просторы эти, как известно, нескончаемы и мало освоены. Одолеваемый подобными мыслями, я отправился на юг и бросил якорь в непримечательном городке, покоющемся где-то на берегу озера Онтарио. Видимо, меня привлекло название – Port Hope, порт надежды. Как часто в географических названиях встречается слово «надежда»! От малоизвестных и позабытых они вырастают до эпохальных глыб, вроде Мыса Доброй Надежды. Чарующее своей наивностью название... словно бы надежда может быть злой... Вы бы назвали какой нибудь монолит, торчащий из океана, – Мысом Злой Надежды? Я бы – нет.

А вообще, по совести говоря, мы уже забыли, что означали путешествия в былые времена. Покидая Европу, люди расставались навсегда. Некоторых месяцами болтало в вонючей плавучей тюрьме бурное море, пока они добирались до пункта назначения – пустого клочка земли, которую нужно было взлелеять и освоить для нас, сегодняшних пришельцев. А мы пожаловали на все готовенькое. Примчались в новеньких самолетах, из окон которых Канада кажется бархатным ковром лесов. Так что не надо смотреть свысока на тех, кто в муках обустроил для нас этот суровый край. Давайте же аккуратно платить налоги и переходить улицы в положенном месте, хотя бы из уважения к тем, кто, мучаемый цингой и томагавками, закладывал для нас будущие города.

Неудобство любого путешествия – это чувство неприкаянности и бездомности. Именно этой монетой приходится платить за предполагаемое разнообразие ландшафтов.

Так или иначе, охваченный страхом оказаться без ночлега, я взмолился Господу, чтобы он меня не оставил прозябать без крыши над головой и обеспечил мало-мальским пристанищем. Не случайно малюсенькая гостиница, на которую я буквально чудом наткнулся в темноте, оказалась напротив храма, ибо, по всей видимости, Богу удобнее обеспечивать жильем по месту службы. Мой милый Создатель позаботился для меня заранее, еще в 1789 году, основав славный городок, этот порт надежды... Порой я верю, что это было сделано только для того, чтобы мне было где переночевать в тот занимательный вечер, когда я, бросив родные пенаты, вдруг принялся путешествовать. Декарт вполне поддержал бы такой мой субъективизм, но вот уже несколько столетий нам приходится обходиться без Декарта, и это, к сожалению, как раз-таки объективный факт.