Елена Смехова - Французская любовь

Почему иностранный гость с ходу прошел на кухню, как и все мои соотечественники, так и осталось для меня загадкой.

Итак, он уселся за стол, окинул его цепким взглядом и после вступительного «Какая красота!» принялся комментировать:

— Так, это сало? Его я не ем. А это? Колбаса? Не люблю. А это что? Что это? Капуста?

— Это не простая капуста, а морская, — задетая за живое его манкированием, парировала я. — Это водоросли. Очень полезные, между прочим. При склерозе и вообще…

Похоже, это на него подействовало.

— Ну хорошо, — кивнул он. — Цыпленка я люблю, — и подвинул блюдо к себе.

Вина при нем не было. Забыл? Не успел? Тетя рассказывала, что наша славянская привычка не приходить в гости «с пустыми руками» абсолютно не свойственна французам. Получается, что и я вполне могла бы явиться к нему без «бутылочки»… Жаль, что убедилась в этом лишь теперь.

— О, какая прелесть! — Он разлил «калгановку» по рюмкам и посмотрел свою на просвет.

Цвет ему понравился. Мы чокнулись и выпили. Он откинулся на стуле, закинул ногу на ногу и уперся плотоядным взглядом в вырез на моем свитере.

— Ты имеешь любовника? — был задан бесцеремонный вопрос.

Хорошо, что жизнь научила меня владеть собой и быстро реагировать на любые выпады.

— Да, только что ушел один… Прямо перед твоим приходом. А следующего я жду после, ближе к ночи.

Ответ его, однако, отчего-то не смутил.

— Ты была замужем?

— Была.

— Почему развелась?

Мне совершенно не хотелось обсуждать эту все еще болезненную для меня тему, о чем я ему и сообщила.

— А у тебя во время брака были любовники?

— Конечно нет! — запальчиво ответила я.

И гордо подкрепила: — Я моногамна!

— Фу, — сморщился он. — Как это скучно!

— Скучно — что? Хранить верность? А у вас это не принято?

— Конечно нет. Адюльтер — это прекрасно! Мой брак ничуть не сковывает меня в желании обладать другими женщинами. — Его глаза горели огнем.

— То же самое ты позволяешь своей жене? — ехидно спросила я.

— Я не запрещаю ей этого. Если она не будет привлекательна для других, то и меня рано или поздно перестанет волновать!

К моему счастью, зазвонил телефон.

Я вышла в коридор и сняла трубку. Звонил Женька. Мы поссорились месяца два назад, и я была уверена, что видеть его никогда больше не захочу. А услышав голос — такой далекий, но именно в эту минуту неожиданно показавшийся самым родным, — испытала смутные угрызения совести. Он справлялся обо мне, я с искренним удовольствием отвечала на его вопросы и… почти забыла о своем госте.

Устав ждать, Жерар подошел ко мне сзади и поцеловал в шею. Я отстранилась. Он поцеловал снова. Оборвав разговор с Женькой, я резко повернулась к Жерару. Он круто развернул меня назад и, не дав опомниться, умело положил свои ладони мне на грудь.

— Жерар, — воскликнула я, убирая его руки, — я так не люблю!

— Хорошо, — спокойно ответил он, — давай так, как любишь ты.

Я перевела дух и плюхнулась в кресло напротив него.

— Я люблю… когда за мной ухаживают! — выпалила как пылкая гимназистка.

Он удивленно приподнял бровь:

— А я что делаю?

Так. Пришло время разобраться в определениях.

— Что, по-твоему, означает «ухаживать»?

Полное непонимание ситуации… Но его ответ поразил еще больше:

— То, что я пришел к тебе! То, что ты мне симпатична! Что еще тебе нужно?

Если бы я умела свистеть, я бы присвистнула. И это говорит мне не соседский алкаш Вася, а образованный, рафинированный, пахнущий дорогим парфюмом мужчина?! К тому же француз!

— И ты считаешь, что мне этого достаточно?

— А чего тебе недостает?

Странно объяснять очевидное. Очень странно. Но я попытаюсь:

— Я люблю, когда мне дарят цветы.

— «Цветы…» — издевательским тоном передразнил он.

— Да, цветы. И еще когда меня приглашают в ресто…

— …раны, — закончил он за меня (снова с издевкой).

— Да. И когда не хватают с первого свидания за грудь.

И тут Жерар разозлился.

— Значит, ты — дура, — констатировал решительно и безапелляционно.

Я задохнулась от обиды:

— Почему так грубо?

Он подошел ко мне и погладил по голове:

— Ой, как грубо!

Наклонившись, чмокнул в нос:

— Ой-ой, как грубо…

Сама не заметила, как снова очутилась в его объятиях.

Но снова решительно и принципиально высвободилась.

— Послушай, — примирительно сказал он, — через три часа я улетаю в Алматы, у нас очень мало времени.

То есть он давал мне последний шанс. А я — может, и впрямь дура? — ну никак не спешила им воспользоваться.