Елена Смехова - Французская любовь

На меня снизошло наконец понимание, насколько сомнительно это пресловутое «Шерше ля фам».

Как нет пророков в своем отечестве, так невозможно и существу противоположного пола объяснить самые элементарные побудительные мотивы твоих слов, поступков, чувствований.

Мужчина и женщина могут иметь общие интересы, общие чувства, но никогда — одинаковых ассоциаций и идей. Они разговаривают между собой в течение веков, не понимая друг друга, потому что их духовные организмы построены по слишком разным типам. Уже одной разницы в их логике достаточно для того, чтобы создать между ними непроходимую пропасть, — считал знаменитый психолог Гюстав Лебон.

Я перестал понимать женщин.

Я разочаровался в них!

Я осознал, что больше мы ничего и никогда не сможем друг другу дать.

Я пробовал многократно, но теперь, только теперь постигнул, что не стоит даже пытаться больше.

Я вдруг в одночасье стряхнул с себя эту опостылевшую подневольность.

В конце концов, существует Великое Искусство. Вот в чем мне следует черпать вдохновение и получать ответы на все свои вопросы. Только Искусство определенно, незыблемо и вечно.

Я должен создать шедевр и прославиться.

И объездить с ним весь мир. Потом создать еще один. И еще…

Я стану очень успешным и независимым.

А все эти «шерше ля фам» отнимают слишком много времени и эмоций. Все, что мне было нужно, я от них почерпнул. Нет, точнее так: вычерпал из них все, что может мне пригодиться.

Теперь я знаю, чем закончу свою картину. Розовые сопли современному зрителю не интересны. Я коренным образом изменю финал. Моя героиня останется одна — в слезах и отчаянии. А главный герой уйдет от нее победной поступью в новую, благополучную жизнь, стряхнув с себя эти затянувшиеся утомительные отношения и ложное представление о таинственной женской душе, как навязчивый сон.

Русская любовь мало чем отличается от французской в конечном итоге. Конец всегда один — горечь и разочарование. На то он и конец.

Зритель поймет меня. Жизнь многообразнее и сложнее вымысла. Мой зритель будет благодарен мне, что я позволю ему додумать финал самому. Я уважаю своего зрителя.

Продюсерам, думаю, это будет объяснить несложно. Я как автор по контракту имею полное право переписать любую сцену — для усиления эффекта достоверности.

И наконец, главное — я объясню продюсерам, что нам просто необходим русский консультант самого высокого уровня. Как они сами прежде меня до этого не додумались?

Я обязательно приглашу Моего Дорогого Русского Эксперта. Я так решил. За ним тоже дело не станет.

И он прилетит ко мне. И я покажу ему Париж во всем его многообразии. И сделаю для него то, чего еще никому и никогда не удалось для него сделать. Я переверну для него весь мир, отдам все, что осталось во мне нерастраченного. Он заслужил это своей уникальностью, своим невероятным талантом, своими величием, благородством души и многими годами самоотречения.

Он даже не представляет, как будет наконец счастлив и удовлетворен!

И мы вместе добьемся оглушительных успехов.

И Париж еще будет лежать у наших ног!

А это, по словам писателя Жана Жироду, «…пять тысяч гектаров земли, о которых в мире писали больше, чем о каком-либо другом клочке суши на свете».