Елена Смехова - Пролетая над Вселенной

Москва, 1995

Похоже, это уже было. Где-то, когда-то…

Со мной. Или не со мной. С любой девушкой подобное может случиться. Хоть раз в жизни.

Даже с великой Ахматовой произошло такое однажды:

Что говорить про нас, простых смертных?

Грустно мне как-то. Нет, пожалуй, не грустно.

Тревожно? Нет, не то.

Томительно. Да, пожалуй, так: томительно…

У меня и впрямь какое-то особенное двадцать первое сегодня.

Сама не знаю почему.

То есть, наверное, все-таки знаю. Если брать глобально.

Я стала матерью.

В двенадцатый раз.

То есть я стала матерью одиннадцатилетнего сына.

А сама себя ощущаю при этом пятнадцатилетней. Наивной, несуразной. Существующей где-то «между». Между реальным миром и своими нереализованными фантазиями. Притом что мне не один, а скоро уж будет два раза по пятнадцать. Совсем скоро. Можно было бы успокоиться, пожалуй. Но…

Да будет кукситься! Какие наши годы, в самом деле…

Какие-никакие, а тридцатник уж подкрадывается на мягких лапах. Неумолимо и беззастенчиво. С каждым днем все ближе он и очевидней.

Ох, и погуляли недавно, на моем двадцать девятом дне рождения! Ох, и попраздновали же меня!

Для себя я вечеринку определила так: Последний Праздник перед Тридцатилетием.

И закатила торжество на полную катушку. Шампанского было – хоть ванну наполняй и купайся. Все приносили с собой по бутылке. Будто бы сговорились! Отказаться от шампанского возможно ли? Вот и наклюкалась с каждым по очереди и со всеми хором.

Правда, гости дорогие не столько слова высокопарные говорили, сколько вопросы задавали. Каверзные. Провокационные. Тост сначала провозгласят, а потом интимно так, в глаза заглядывая: мол, ты как? В смысле ощущаешь ли? Приближение-то?

Поначалу в толк не могла взять: ну что тут такого? Ну, скоро тридцать. А что, собственно, я должна чувствовать, господа хорошие, расскажите?

Тут все наперебой: ну как же, такой возраст, такой возраст! Особенно для женщины…

А я: чего такого особенного для женщины-то?

А мне: ну, разве ты не знаешь, не слышала разве про «комплекс тридцатилетней женщины»?

А я: ну слышала что-то в этом роде, по-моему, это такое же клише, как «кризис среднего возраста» для мужчины?

Мне (радостно): ну да, ну да!

А я не чувствую ничего, кроме нарастающего возбуждения от тоста к тосту. Нужно срочно наверстывать упущенное: еще год, и молодость закончится! Молодость, которой я так и не успела попользоваться всласть…

Проскакала вприпрыжку на кухню за «горячим». Вытащила из духовки запеченную баранью ногу. Выложила ее на овальное блюдо, нарезала аппетитными ломтиками, зеленью с чесноком посыпала, напевая под нос: «ля-ля-ля, жу-жу-жу». Чувствуя себя при этом легкой, умелой, молодой. Но затем вдруг, глаза подняв, истинное отражение свое в оконном стекле увидела. Жалкое зрелище представилось взору: кудри рыжие растрепались, тушь растеклась, помада уплыла за положенные пределы. Да и совсем уж не девочка на вид, честно если признаться…

Плюхнулась на табуретку и разревелась. Так горько за себя вдруг стало! Невезуха и нескладуха какая-то. Все скачу вприпрыжку, всё бодрюсь да хорохорюсь, не желая выглядеть хуже своих благополучных друзей. А чего, собственно, хорохориться? Они-то все по парам, прям как из Ноева ковчега, а те, кто и не как из ковчега, все равно крепко устроены в жизни: энергично работают, карьерный рост осуществляют, звонко зарабатывают, качественно питаются, по миру путешествуют, а я?

К чему все эти застольные восхваления да дежурно-елейные речи:

«Какая ты у нас классная»!

«Распрекрасная»!

«Одаренная!»

«Самобытная»!

«Удивительно стильная»!

«Изумительно неповторимая»!

Что толку в том, коль за год до своего тридцатилетия совсем одна я. В целом свете! Да еще с ребенком на закорках. Карьеру не сделала, зарабатывать не научилась, таланты свои зарыла незнамо куда… эх…

Сын Димка заглянул на кухню, увидел эти мои постшампанские слезы и спросил недоуменно: