Борис Кригер - Альфа и омега

Зайдя к Джованни на кухню, он позволил повару внимательно осмотреть раны на своем совершенно опухшем от массированных попоек лице.

– Сэр, я же вас предупреждал: не следует связываться с русской мафией. Сицилийская гораздо гуманнее. Доведя человека до вашего состояния, она обязательно добивает жертву. Посмотрите на себя! С такими ранами вы не жилец!

– Спасибо, утешил!

– Хотя, когда вы узнаете, что у нас сегодня на обед, вы неминуемо захотите остаться в живых... Кстати, вы уехали так внезапно... А утки в тот день получились отменными!

– Ну, я же обещал вернуться к обеду, – виновато сказал мистер Бэнг. – И исполнил свое обещание.

– С опозданием в три недели...

– Но я вернулся, – упрямо повторил Бэнг.

– Вот и славно, сэр. Сегодня у нас на обед хвосты омаров, запеченные в духовке.

– Как обычно, с растопленным сливочным маслом и зеленью?

– Разумеется, сэр!

По возвращении на мистера Бэнга навалился такой ворох дел, требующих безотлагательных решений, что первые несколько дней особенно переосмысливать случившееся с ним в России было некогда, да и не хотелось. Пожалуй, он был рад с головой окунуться в привычные дела.

Больше всего мистера Бэнга выбил из колеи (если предположить, что после поездки он был в своей колее) тот факт, что акции, от которых он так, как казалось, благоразумно избавился, невероятно подскочили в цене, превратив таким образом решение их продать в самый крупный финансовый просчет в его жизни. Если бы он не поддался панике и последовал советам своего брокера, его состояние составляло бы теперь сто пятьдесят миллионов. Скоропалительное решение обошлось ему в невероятную сумму – двадцать миллионов фунтов.

Теперь действовать было поздно. Индексы были высоки, вкладывать деньги в его излюбленные акции было бессмысленно, а в других финансовых сферах мистер Бэнг разбирался слабо. Он был философ, а этот род занятий пока не имеет соответствующего, по крайней мере прямого, отражения на рынках ценных бумаг.

Если бы мистер Бэнг не отвлекся от своих дел, то, возможно, принял бы нужное решение и не упустил бы возможности сыграть на повышении.

– Итак, мои причуды уже обошлись мне в двадцать миллионов... Нужно прийти в себя, иначе все это может плохо кончиться... Локхарт, запишите меня к врачу...

– По какому поводу, сэр?

– Нервы шалят... Пусть выпишет таблетки...

Но врач отказался дать мистеру Бэнгу спасительный рецепт.

– Я не вижу в вашем состоянии никаких признаков нервных расстройств. Вы просто адекватно реагируете на сложившиеся обстоятельства.

– И что же мне делать, доктор? Я – издерганный человек, у меня нехорошо на душе ... Разве это не обязывает вас принять какие-нибудь меры?

– Пожалуй, вам, следует обратиться к психологу. Я могу порекомендовать вам Джули Брик, она практикует в Ньюмаркете.

– Джули... Пусть будет Джули...

Мистер Бэнг взял телефон и адрес, хотя решил, что попробует обойтись без психолога по имени Джули... Джули – это ведь как бы Юля по-английски, а мистер Бэнг еще не совсем отошел от терапии, предоставленной ему питерской медсестрой Юлей.

Однако состояние его ухудшалось. Он совершенно не мог работать, все чаще впадал в состояние болезненной задумчивости. Наконец он решил, что ему нечего терять, и назначил встречу с Джули, оказавшейся мисс Джули Брик, то есть незамужней.

– Но если она не может устроить свою личную жизнь, как она осмеливается помогать другим?

Несмотря на скептическое предубеждение, Джули понравилась ему сразу. Стоило ему расположиться в удобном кожаном кресле, как откуда-то появилась уверенность, что здесь ему помогут вернуться к обыденной жизни бунтаря-миллионера.

Она была невысокого роста, лет тридцати с хвостиком, цвет ее глаз был неопределенный и менялся в зависимости от освещения: на свету глаза были бирюзовые, в полумраке – зеленоватые. Волосы, русые с золотистым отливом, свободно падали на плечи, необыкновенные такие волосы, запоминающиеся. При знакомстве, пожимая ее руку, он обратил внимание на холод ее ладони и на странный браслет на правой руке, сотканный из позеленевших от времени монеток времен Римской империи.

На первый взгляд Джули казалась абсолютно «холодной леди», не помышляющей ни о каких чувствах, но стоило услышать ее голос, как первое впечатление растворялось без следа.

– Вы недавно побывали в автокатастрофе? – мягким голосом спросила она, полужестом указав на ссадины, украшавшие светлый лик неудавшегося Одиссея.