Борис Кригер - Альфа и омега

– Погодите... У меня в сумочке, кажется, завалялся презик... – она встала и, нетерпеливо переступая ножками, отправилась за своей сумочкой.

Он отметил, что у нее очень красивые ноги – худенькие, с чуть выпирающими коленными чашечками, но прекрасной формы, и странная, еще большая нега охватила все его тело. Его взгляд сосредоточился на ее изящных ягодицах, подрагивающих при ходьбе. Когда она вернулась, он раздвинул ей ноги и усадил на свои колени. Они сразу же застонали, вздрагивая. Некоторое время они двигались так, забыв о том, что вот-вот могут вернуться его родители. Наконец они неохотно разомкнулись, продолжая ласкать друг друга руками...

– Ну, теперь вы, как честный человек, должны на мне жениться... – пошутила Юля.

– Ты же невеста Мириного сына? – неуверенно отозвался Николай, тяжело дыша.

– Точно... – словно спохватилась Юля. – Вы так увлекли меня своими рассказами о замке, что я обо всем забыла... Ну, ничего, я это улажу...

Она быстро оделась и ловко поправила сползшую повязку на лбу у Николая.

– Я зайду к вам завтра... Ну, как медсестра... Понимаете? У вас есть денежка на такси?

Он протянул кошелек. Увидев пачку зеленных купюр, девушка присвистнула.

– Вы и впрямь миллионер, по нашим меркам...

– Возьми побольше, на всякий случай...

– Я возьму сотню баксов. Хорошо?

– Возьми две...

– Ну, возьму – вам на лекарства, бинты и прочий перевязочный материал...

– Угу, – промычал он.

– До свидания, мистер Бонг!

– Бэнг.

– Неважно!

Николай упал на кровать. Из всего платного секса, испытанного им за его богатую подобного рода приключениями жизнь, то, что дала ему Юля, было высшим классом! Однако кроме плотского наслаждения, он ничего не испытывал к этой девушке. Его не оставляло ощущение, что он только что переспал с проституткой невероятного мастерства.

– Наши местные девицы берут максимум семьсот пятьдесят фунтов за ночь, а эта, пожалуй, захочет взять все... – пробормотал он. – Если Земля – это сумасшедший дом нашей Вселенной, то Россия – это сумасшедший дом Земли. Как Мира могла предпочесть меня этому Константину, мумии на двух ходулях?.. Ну что ж... Ты, Мира, предпочла это убожество, а я переспал с классной проституткой, с твоей, кстати, будущей невесткой... Так что мы квиты. Так, что ли?

Он все еще был зол не на шутку, но боль поражения и потери Миры, кажется, начала потихоньку отступать.

Внезапно в дверь заколотили.

«Наверное, мама забыла ключи, – решил Николай. – Сейчас открою с повязкой на голове – она в обморок...»

Однако за дверью была вовсе не мама. Он едва успел разглядеть перекошенное лицо Мириного сына, как сокрушительный удар под дых заставил его согнуться в три погибели. Тут же он получил дополнительный удар коленом в лицо. Сломанный нос взвыл запредельной болью и отозвался резким отголоском в ране на затылке.

– Слушай, слизь задроченная... Если до вечера ты не уберешься из России, завтра тебе не жить... Я знаю, что ты с Юлькой трахался... Она у меня блядь профессиональная... Сколько ни отучал – видимо, уже не отучу... Говорила мне мать, что все медсестры – развратные... – он напоследок пнул Николая в живот и устремился к выходу.

Николай долго харкал кровью в родной ванной комнате, потом умылся и поспешно вызвал такси. Родителей по-прежнему не было дома. Он решил немедленно уехать, чтобы они не видели его теперешнего состояния и полученных в течение майского дня травм разнообразной степени тяжести. Чтобы они не волновались, он оставил на кухонном столе записку: «Срочные дела. Улетаю в Лондон вечерним рейсом. Ваш любящий сын».

В аэропорту пограничник долго не мог поверить, что фотография в паспорте соответствует ее законному прообразу.

– У вас есть еще какой-нибудь документ с фотографией?

Николай показал британские водительские права. Этот документ вызвал еще больше подозрений.

– Вы не похожи на иностранца... – заключил пограничник, все же поставив штемпель в паспорт.

«Теперь ни один таксист не подумал бы, что я не говорю по-русски», – с язвительной самоиронией подумал Николай.

...Утром следующего дня, подъезжая к своему замку, мистер Бэнг решил, что не так уж плохо провел время. Пожалуй, таких острых ощущений он не испытывал за последние двадцать лет. Один мордобой чего стоил... Масса впечатлений. Очень ободряет... Ну а чувственных переживаний ему хватит до конца дней.