Виктор Левашов - Журналюга

— Ушла наконец эта бизнес-шлюха?

Лозовский укоризненно покачал головой:

— И это дочь дипломата! А что бы ты сказала, если бы была из простой интеллигентной семьи?

— Так бы и сказала: блядь! И дура!

— Петрович, по-моему, она нас ревнует. Только не пойму: меня или тебя?

Тюрин на шутку не отозвался, а Регина взвилась:

— Вас?! Ревновать?! Старые кобели — вот вы кто! Оба! Расшаркались! Ах, Миленочка! Ах, бизнес-леди!

— Это была всего лишь разведка, зондаж, — попытался объяснить Лозовский. — Мне нужно было у нее кое-что узнать.

— Только не говори мне что! Цвет ее бюстгалтера? Напрасно старался, нет у нее никакого бюстгалтера! Он ей не нужен! Потому что у нее вместо бюста прыщи!

— Региночка, детка, заткнись, — приказал Лозовский. — Вот что я узнал: «Черная косуха, жарко, потела».

— Что это значит? — с недоумением спросила Регина.

— Это, может быть, самая важная информация, которая у нас есть. И самая страшная.

— Ты серьезно?

— Да.

— Послушайте, что происходит? Шеф, ты сам на себя не похож. Петрович, ты тоже. В чем дело?

— Давайте работать, — сказал Лозовский. — Сначала — факты. Голые факты. Версии — потом.

— Начни, — кивнул Тюрин Регине.

— Только без рестрикций и кулисьеров, — попросил Лозовский.

— Мог бы и не напоминать. Я уже давно поняла, что имею дело с беспросветными двоечниками.

Лозовский отключил редакционный телефон, потом извлек из стола красную пластмассовую бирку с круглой дыркой в верхней части, которую когда-то давно, во время поездки по ФРГ, прихватил на память из какой-то гостиницы, и повесил ее снаружи на ручку двери:

«NICHT STOREN!»

«DON’T DISTURB!»

[ Не беспокоить! (Нем., англ.) ]

— Ну вот. Теперь можно спокойно поговорить.

Регина Смирнова не только публиковала в каждом номере «Курьера» еженедельные аналитические обзоры, но и занималась расследованием крупных финансовых афер. Работала она медленно, публиковала всего по два-три материала в год, но они всегда были оглушительно сенсационными и настолько доказательными, что в суд на нее и не пытались подавать по причине полной бесперспективности иска. Не только Лозовский, но и многоопытный Тюрин поражались, откуда в этой генеральской дочке цепкость и въедливость следователя по особо важным делам.

По ее материалам Генпрокуратура не раз возбуждала уголовные дела и почти всегда доводила их до суда — кроме тех случаев, когда следствию противодействовали слишком уж влиятельные фигуры. Каким расследованием Регина занимается, в редакции никто никогда не знал. Попов на первых порах потребовал, чтобы темы Смирновой, как это положено, предварительно обсуждались на редколлегии, но Лозовский пришел к нему в кабинет, запер дверь и спросил:

— Алик, ты хочешь, чтобы девочку пристрелили? Так имей в виду, что сразу пристрелят и тебя! Потому что решат, что это ты дал ей задание!

Довод подействовал. Даже сам Лозовский узнавал тему расследования чаще всего только после того, как статья была готова и нужно было перевести на нормальный человеческий язык все эти «кулисьеры», «короткие хеджирования», «отмывающие продажи» и прочую бизнес-заумь. Но и эта работа шла не в редакции, а в домашнем кабинете Лозовского в Измайлово.

Регина выходила из себя:

— Шеф, но это же знает каждый идиот!

— Не каждый! — твердо стоял на своем Лозовский. — Я не знаю! Что такое «минорный пакет акций»? Грустный?

— Я не могу! Маленький! Недостаточный для контроля над фирмой! — орала Регина и выбегала на лестницу покурить.

На обратном пути ее перехватывала Татьяна, поила на кухне чаем и успокаивала:

— Ну, тупой он, тупой. И все читатели тупые. Ты же для читателей пишешь, а не для рокеров?

— Для брокеров!

— А это не одно и то же? — невинно спрашивала Татьяна.

— Я не могу! — обреченно вздыхала Регина и возвращалась в кабинет, готовая к продолжению работы.

На свои статьи в вышедшем номере она всегда смотрела с отвращением. Без экономической терминологии и бизнес-сленга они казались ей неприлично голыми. Но суть дела она всегда знала досконально и, когда хотела, могла объяснить все четко и просто.

Регина закурила свой «Ротманс» и поинтересовалась:

— А мне кофе никто не предложит? Или здесь обслуживают только бизнес-леди?

Лозовский наполнил кофе красную фирменную кружку «Нескафе» и поставил перед Региной:

— Извини, детка. Почему-то с чужими мы всегда любезны до отвращения, а со своими… Не злись.