Идо Нетаньягу - Итамар К.

— Ты не преувеличиваешь? Тебе же всегда хотелось, чтобы о Шауле сняли фильм.

— Этот фильм не понравится ни тебе, ни мне. Я знаю, что говорю. Заклинаю тебя: не вмешивайся. Перейди в другую гостиницу, чтобы не соблазниться на встречу с Миликеном или Каманским, и наслаждайся морем и хорошей погодой. Может, поедем на экскурсию? На Кинерет, на Голанские высоты. Ты была когда-нибудь в тех местах? Давай возьмем машину напрокат… У меня сейчас ни гроша за душой, иначе я сам бы взял. Представь себе, я даже попрошу тебя заплатить за этот кофе. Но мне ужасно хочется поездить с тобой.

— Я скоро возвращаюсь в Париж. Я не собиралась оставаться здесь так долго.

— Сможешь взять меня с собой? — услышал вдруг Итамар свой полный надежды голос.

— Ты знаешь, что это невозможно… Что было, то было, и я не думаю…

— Нет, нет, я вовсе не то имел в виду. Не то, о чем ты подумала … Но может, это и к лучшему. Я должен сам

разрешить свои проблемы. Вчера я начал давать частные уроки скрипки. Ты когда-нибудь давала уроки? Это довольно приятно. Счастье, что у меня есть профессия, с которой можно как-то прожить.

— Что случилось, Итамар? Ты выглядишь ужасно подавленным. По правде говоря, твое поведение кажется мне очень странным. Ты не имеешь права так распускаться из-за одной неудачи! Ну так ты не сделаешь сейчас фильм о Шауле. И что же? Да, жаль, конечно. Мне тоже жаль, но не стоит из-за этого так убиваться. И помни: никакая работа не проходит впустую, даже если она не дает немедленного результата. То, что ты задумал, — уже часть твоей жизни, и ты еще увидишь, как это проявится в других вещах, в других сценариях. И кто знает, может быть, придет день, и ты снимешь фильм о Шауле.

— Ты не понимаешь, что здесь происходит…

Итамар не мог сказать ей в открытую, какие статьи появились в Израиле о Меламеде и каковы режиссерские идеи Узи Бар-Нера.

— Лучше не вдаваться во все это, но я уже знаю, на что они способны. Я встречался и с Узи Бар-Нером, и с Каманским, и с «академиками»… Может, все-таки я смогу поехать с тобой в Париж? Есть ли у тебя какой-нибудь знакомый, который сможет приютить меня на несколько недель?

— Никогда еще не видела тебя таким. Не волнуйся за Шауля. Он был сильным в жизни и остался таким после смерти. Не о нем я сейчас беспокоюсь, а о тебе. Ты должен прекратить жалеть самого себя.

— Я не жалею себя. Не жалко и фильма, которого не будет. Проблема в другом. Люди увидят здесь фильм Узи Бар-Нера и…

— Ну будет дурацкий и поверхностный фильм о Шауле.

— Не просто дурацкий, не в том смысле, как тебе представляется. У тебя есть определенные взгляды на жизнь, ты выросла в другом обществе… Собственно, мы все выросли в другом обществе… Наверно, так было всегда … Но много народу увидит здесь этот фильм… Хорошо хоть за пределами Израиля его посмотрят лишь немногие, хотя, конечно, его покажут на израильских фестивалях в городах, где живет много евреев…

— Давай продолжим эту тему вечером, ладно? Просто сейчас мне надо бежать. Я назначила в час дня встречу с видной журналисткой, которая очень интересуется классической музыкой и всем, что связано с Шаулем. Она хочет взять у меня интервью. Я вижу, что его здесь по-настоящему помнят. Шауль еще вызывает большой интерес.

— Какая журналистка? — спросил с тревогой Итамар.

— Кажется, Харузи, — неуверенно ответила Сильвия.

— Нет, не ходи! Тебе нельзя идти! Ты вообще не понимаешь…

— Я очень обеспокоена тобой. Ты не подумывал обратиться к психоаналитику? По-моему, ты нуждаешься в помощи.

— Мне уже предлагали пройти курс, не ты первая.

— Почему я не должна с ней встречаться? Она сказала, что очень любит камерное пение, и была весьма дружелюбной по телефону.

И опять Итамар не смог ничего внятно объяснить. Чтобы не нанести ей душевную травму, он не стал вдаваться в подробности. Разумеется, не упомянул он и о намеках на их с Сильвией отношения (не Рита ли, подумал вдруг он, была источником информации для Хавивы?). Его объяснения были еще путанее, чем рассказ о судьбе сценария. И чем больше он говорил, тем больше крепло в нем ощущение, что он тем самым только убеждает Сильвию в ненормальном состоянии своей.

В конце концов, устав от его настойчивых уговоров. Сильвия пообещала, что не встретится ни с Харузи, ни с каким-либо другим израильским журналистом. Она отменила назначенную встречу и вместо этого пошла с Итамаром обедать в ресторан на берегу моря.

У Итамара прибавилось еще шесть учеников. Плата за уроки с трудом обеспечивала ему весьма скромное существование. Прошло четыре месяца со дня визита Сильвии в Израиль. По привычке, выработавшейся у него в период ожидания первой статьи о Меламеде, Итамар каждое утро покупал газету. Так он узнал из публикации Ронит Приор в разделе культуры и искусства "Идкуней ха-йом", что работа над фильмом в самом разгаре.