Коллектив авторов - Были 90-х. Том 1. Как мы выживали

Анапа

До 90-х — школьница; в 90-е — сторож, секретарь; после 90-х — бухгалтер, писатель.

Девяностые — это время или стиль жизни? Черта характера или старое платье, которое можно натянуть, чтобы предаваться воспоминаниям?

Девяностые — это больше, чем эпоха, хотя меньше, чем жизнь.

Наверное, люди всегда вспоминают с некой ностальгией годы, когда они были молоды. Вот только само понятие молодость иногда размывается и временами не зависит от возраста.

Мой первый муж, родившийся в 1974-м, однажды разглагольствовал на тему «Бригады»:

— Мы родились не вовремя. Вот если б чуть раньше, тоже постарались бы какое-нибудь дело замутить. — Это он про себя и своих друзей. — А если б чуть позже, то детьми пережили бы девяностые и не задумались ни о чем. Так же обидно…

Он вообще любил разглагольствовать. И пиво в больших количествах.

Через несколько лет, уже после развода, я завела отношения с мальчиком, родившимся в 1981-м. Девяностые он прожил в большом уральском городе. Занимался самбо. Боролся даже как-то с одним криминальным авторитетом. Проиграл, конечно, старику. Как можно?! Рассказывал, что водил определенные знакомства и зарабатывал за один вечер больше, чем я за месяц, когда выезжал «толпу посоздавать» на «стрелы» или как там на жаргоне этих ребят их разборки назывались? Часто даже кулаками махать не приходилось. А денюжка капала.

Сколько ему стукнуло ко времени таких заработков? Четырнадцать? Шестнадцать? Имелась возможность пережить девяностые не совсем ребенком и задуматься кое о чем.

А я жила в Ижевске и в 1994-м бросила техникум, потому что собралась пойти работать. Для таких, как я, тихонь по жизни работа под ногами не валялась. Бойкие бабы в то время ездили в Польшу и тащили оттуда баулы с крутыми шмотками, за какие в свое время законодательство совка предусматривало жесткое наказание. И вот в те годы мы приходили на Рынок и покупали себе levi’s-ы, где на этикетках читалось «made in USA». Мерили их за ветхой занавеской и пытались рассмотреть себя в карманном зеркальце.

Зато сейчас можно прийти в хороший магазин, разглядывать себя в зеркале во всю стену, и девочки-продавщицы будут таскать в примерочную этих levi’s-ов столько, сколько понадобится. И штаны вроде неплохие, только на них написано «Made in Turkey».

Так вот, девочка-очкарик бойкой не являлась. Даже один баул бы не утащила. И вообще любила проводить время с книгой. Это я про себя. Но у меня имелась овчарка. И подруга Карина, жившая этажом ниже. Родители Карины работали в строительном управлении. А сама она бросила институт.

Нас объединяло соседство, юность и одинаковые глупые поступки. И работать мы пошли в одно место. Папа Карины устроил нас на стройку. Сторожами. Подруга тоже держала овчарку. Впрочем, и сейчас убежденная собачница. Единственный в их семье, кто не имел отношения к строительству, — это старший Каринкин брат Жорик. Он трудился на том заводе в Ижевске, где собирают автоматы Калашникова.

Первая запись в моей трудовой книжке: «Стрелок военизированной охраны». Все последующие мои работодатели очень веселились, читая эти слова. Однако оружие «стрелкам» не полагалось. Если вы, дуры восемнадцатилетние, дежурите по ночам на стройке, то обнимайтесь со своими собаками. Авось не так страшно.

Обниматься мы с собаками могли хоть до посинения. Вот только в Ижевске, особенно в девяностые, ни для кого не составляло труда купить что-нибудь стреляющее. Ну, или выглядящее так, будто умеет стрелять. Мы с Каринкой решили приобрести газовый пистолет. А потом по очереди брали его на работу. Он лежал, завернутый в промасленную тряпку, в глубине сумки и, должно быть, успокаивал наши слегка трепетные сердца.

Однажды у меня сидел на работе в бытовке приятель, а мне названивали с соседнего объекта на предмет «познакомиться». И вот приятель сунул этак по-киношному пистолет сзади за ремень и отправился «разрулить» ситуацию. Крутой такой. С оружием, блин. До сих пор смеемся, когда под неведомое (во всяком случае, нам) в девяностые шампанское потрындеть садимся.

Но чаще пистолет извлекался со своего лежбища лишь для того, чтобы я глянула, как он там, в тряпочке.

Потом Каринка ушла в декрет, и эта черная, ни разу у нас не выстрелившая штуковина перешла в мое полное распоряжение. Выбираться из сумки она стала совсем редко. Так хоть мы друг другу передавали, а тут…