Коллектив авторов - Были 90-х. Том 1. Как мы выживали

Английским владела только работавшая за барной стойкой румынка. Она и помогла мне присоединиться к игре. Новичкам везет — скоро я набрался под завязку. И на кой черт после пяти выигранных и выпитых кружек, подействовавших наконец на мою опорно-двигательную систему, я ввязался в шестую игру… Мало того, что чуть не попал дротиком в находившуюся в десяти метрах от мишени барменшу, я разбил кружку и проигрался вчистую… Надо было проставляться… На пиво победителям у меня хватило, а вот должок за разбитую кружку до сих пор числится в Беблингене за мной.

Сколь ни был Мишаня продвинутым юзером в делах с поюзанным немецким автопромом, а вот случилась и на старуху проруха. Вызвонив по очередному объявлению авто, Мишаня сказал «Поехали» и взмахнул рукой.

Навигаторов тогда не было. С бумажной картой, взятой на бензоколонке, Мишане было запариваться влом. Не счесть количество раз, когда мы пролетали нужные съезды с автобанов, а потом накручивали километры до следующей развязки, чтобы вернуться на маршрут. Мишаня не заботился о времени и бензине — ему просто нравилось гонять по немецким дорогам, покрытым асфальтом без выбоин и ям.

До сих пор не понимаю как, но мы все же нашли гараж, в котором стоял Fiat Uno. Так как он был всего лишь пяти лет от роду, маленький, но симпатичный, то казался нам чудом техники, и я сразу про себя любовно окрестил его «итальяночкой». А когда я сел в водительское кресло, подержался за руль, увидел приборную панель… Не знаю, как остальные, но я влюбился в нее.

Мишаня уже вел торг у капота с группой из пяти арийцев, почему-то черноволосых, кареглазых и больше всего напоминавших солдат Османской империи.

Мишаня азартно сторговал оппонентов с полутора тысяч до пятисот дойчемарок и, обменяв дензнаки на ключи, уже чувствовал себя Суворовым.

«Итальяночка» легко заурчала. Мишаня вырулил из гаража… и заглох. Дальнейшие попытки ее завести успеха не возымели.

Немая сцена: что за хрень?

Хотя интерес черноволосых немцев явно угас к руссо туристо, один из них, открыв капот и осмотрев пустым взглядом имевшееся там хозяйство, изрек:

— No problem.

Потом трое потомков турецких янычаров на языке, неведомом Гете и Шиллеру, темпераментно жестикулируя, выясняли в течение пяти минут отношения.

После этого на сцене появились два новых персонажа. Старик со сморщенным, как печеное яблоко, лицом в несусветной шляпе, надетой поверх банданы. Он подогнал старый, как он сам, «Фольксваген» с разноцветными крыльями. Вместе с этим Джафаром приехал совсем юный Аладдин.

С одной стороны, хотелось вернуть наши деньги и по-быстрому уехать подальше от этого места. С другой стороны, мне очень нравилась мысль прокатиться через пол-Европы на этой маленькой свеженькой «итальянке». Мишаня, видимо, прикидывал навар. Пока мы пребывали в состоянии «и хочется и колется», Джафар с Аладдином подвязали «Фиат» на веревке к «Фольксвагену», а продавцы, постоянно твердя «No problem», на гремучей смеси всевозможных языков и жестов пояснили, что сейчас отбуксируют «Фиат» в мастерскую. Это недалеко.

Аладдин сел в буксируемый «Фиат», а я едва успел впрыгнуть к Джафару в «Фольксваген», и он поехал. Я быстро пожалел, что вызвался на роль конвоира — такую помойку, как была в этом авто, видела далеко не каждая крыса. А запах! Я пытался скрасить поездку разговором с Джафаром на ломаном языке Шекспира, но на каждую мою фразу он только ощеривал в улыбке беззубый рот. Мои друзья поехали следом. Попетляв по невзрачным улочкам, мы приехали в гараж, не сильно отличавшийся от того, из которого уехали.

Там нас встретил очередной не очень истинный ариец, который открыл капот «Фиата», и, пощелкав языком, сказал: «Zhen Minuten».

Через час, как Дениске в одном из рассказов, нам окончательно стало ясно, что ждать больше нечего. Аладдин испарился в первые пять минут. Старика, порывавшегося уехать, мы плотно блокировали, как единственного заложника. Но какой нам был в нем прок?!

Так мы позволили турецкой армии взять небольшой реванш за многочисленные поражения при Екатерине Великой.

Волгодонск

В 90-е — школьница, после 90-х — филолог.

Мои 90-е — это мое детство. Все мои детские годы прошли под окнами дома в компании пятерых мальчишек и одной девчонки. Мы были все разного возраста, но это не мешало нам летом целыми днями торчать на улице, а в учебный период бежать туда после школы сломя голову, выкрикивая родителям «да» на их: «А ты уроки сделал (а)?».