Герберт Розендорфер - Латунное сердечко или У правды короткие ноги

Машин на шоссе было немного. День был ветреный ясный, и отроги гор казались резкими и выпуклыми, точно смотришь через увеличительное стекло. Снега еще не было, но там, куда не добралось утреннее солнце, был виден нетронутый иней. По дороге через Айблингскую долину им попадались редкие деревья, еще не растерявшие свою золотую листву, тоже покрытую инеем – последнее воспоминание об уже ушедшей осени.

Проехав Химзее, они ненадолго остановились и заметили, что погода начала портиться, хотя снег так и не пошел. На австрийской территории шел дождь. Подъезжая к Зальцбургу, они попали в настоящий ливень. Отель «Синий Медведь», изящно вписавшийся между церковью Святой Андры и дворцом Мирабель, был почти пуст. Заспанный бой в зеленом переднике втащил внутрь чемоданы. Курцман, сославшись на «предварительную договоренность», тут же взял такси и поехал куда-то по своим делам. Остальным нужно было, придя в себя, снова садиться в машину и ехать на вокзал встречать Бруно.

Поезд пришел вовремя, в час десять, однако Бруно в нем не было. Ни Гюльденберга, ни Луитпольда это не удивило. Оставив Кесселя и Луитпольда в машине, Гюльденберг пошел выяснять, что случилось. Вернулся он через четверть часа, допросив официанта вагона-ресторана. Внешность Бруно описать было нетрудно. Официант показал, что указанный пассажир еще в Розенгейме уничтожил все запасы спиртного, бывшие в вагоне-ресторане, после чего сошел на станции Прин. то есть еще на немецкой территории. Чемодан он взял с собой.

– Слава Богу, хотя бы чемодан не забыл, – закончил Гюльденберг, падая на сиденье.

– Куда теперь? – спросил Луитпольд, волею судьбы оказавшийся за рулем.

– Теперь в отель. – скомандовал Гюльденберг, – Нам остается только ждать.

Барон фон Гюльденберг и Альбин Кессель сидели в помещении, которое в «Синем Медведе» гордо называлось баром (Луитпольд отпросился у барона выйти в город. «Да, конечно, но к шестнадцати часам извольте вернуться». -»Слушаюсь, господин барон»). Кроме них, в баре никого не было. Большинство кресел были драные, остальные просто лоснились от грязи. В углу стоял сломанный телевизор. На одном из столиков лежала куча газет и журналов, зачитанных до дыр. Шел дождь. Был конец осени, мертвый сезон, и в гостиницах еще не топили. Барон сидел в шерстяной накидке, застегнув ремешок на вороте, и страдал. Рядом с ними в кадке красовалась раскидистая пальма, скорее всего, искусственная, потому что в этом углу даже летом света для нее было слишком мало. Единственное окно «бара» выходило на задний двор.

Гюльденберг уже несколько раз взывал к официанту, однако никто не подошел. «Вы выпьете со мной грога, герр Крегель?» – осведомился он наконец и поднялся с места. Гюльденберг нашел кухню и вступил в переговоры с крайне недовольным официантом, который потом все-таки принес им два грога, точнее, два небрежно выполненных полуфабриката: стакан горячей воды, рюмочку рому и ломтик позавчерашнего лимона в крохотной железной давилке с немытой ручкой.

– За такой грог, – сообщил герр фон Гюльденберг, чей прибалтийский акцент почему-то заметно усилился, – мой покойный отец велел бы выпороть камердинера, а дед, пожалуй, повесил бы его за ребра. – Он перелил содержимое рюмки в стакан и тщательно перемешал. – Надеюсь, Бруно объявится до прихода шефа, иначе нам всем несдобровать.

– Вы можете мне объяснить, – начал Кессель, – зачем понадобилось отправлять Бруно поездом? Почему мы не взяли рацию с собой?

– Можно подумать, что вы никогда не слышали о правилах конспирации. Вы же были на курсах.

– Какая же это конспирация? – удивился Кессель. – Ясно ведь, что везти рацию в машине не только проще, но и надежнее. Машины на границе вообще не проверяют.

– Допустим, – сказал барон – Допустим, что так действительно надежнее, чем поручать ее этой патлатой пивной бочке. Но мы не имеем права. Потому что наш враг – как вы думаете, кто? Русские? Нет Гэдээровская «Штази»? Тоже нет. Это наши противники, но не враги Враги же для нас – наши собственные гражданские службы: почта, от которой мы вынуждены скрывать и наши факсы, и наши подслушивающие устройства, налоговая инспекция, которой мы рассказываем сказки чтобы скрыть заработки своих агентов, газовая компания, полиция… Вот это – наши враги. И пограничники тоже. Наши собственные пограничники.

– Но я все равно не понимаю, – не согласился Кессель, – почему именно Бруно? Он же может выкинуть все, что угодно.