Дарья Асламова - Записки сумасшедшей журналистки

– Ты согласен с утверждением, что гений и беспутство всегда идут рука об руку?

– Это можно понять. Беспутство и фантазия – родные сестры,. Гению нужна подпитка даже из беспутства.

– Ты беспутен?

– Наверное, да. И сколько бы браков ни было в моей жизни, я малоуправляем.

Понимай как знаешь. Но подробностей ты из меня не выжмешь. Ты веришь, что Мерилин Монро ходила в туалет? А теперь представь это описанным. Нельзя разрушать образ.

– Тебе никогда не было обидно, что женщины ловились не на тебя, а на твой имидж?

– Я и не думал, что они ловятся, я что, Рыбак, что ли? И позволь, как это не на меня? А имидж – это что такое? Разве вместо меня. Поднимали чьи-то губы, глаза, чужое лицо?

– Ты хочешь сказать, что когда тебя снимали в "Обыкновенном чуде", ты был Принцем?

– Я был Принцем, это моя профессия.

– Ты не ощущал потом зависимости от этого образа?

– Сначала было, потом переболел этим. Меня, наверное, Боженька в лоб поцеловал.

Я видел много артистов, которые в молодости сыграли что-то мотыльковое, а теперь даже ходят в той же одежде. Меня Боженька предупредил: "К себе надо относиться с юмором. Когда ты начинаешь к себе серьезно относиться, все, ты погиб". Потом я прочел у философа Розанова: "На одном плече сидит ангел смеха, на другом ангел слез, и в их вечном пререкании проходит моя жизнь". Мне сумасшедше понравились эти слова, они сказаны про актеров.

Надувать щеки у меня никогда не получалось. Все время себя нужно ставить под сомнение – как бы отходить от себя на шаг и смотреть со стороны. Это такое забавное, классное ощущение. Ты думаешь: "Мама родная, это я?"

Вопросы дрянной девчонки: Бари Алибасову

Бари Алибасов. Создатель и руководитель группы "На-на". Как истый мужчина, направляет свою энергию на деятельность и господство. Его национальность – взрывоопасный коктейль из татарской, казахской и украинской крови. Богатая натура, по-восточному лукав. Критический дух и склонное ко всем плотским радостям тело. Из всего умеет извлекать наслаждение. Считает, что нет на земле более сладострастного животного, чем человек. Атеист. Любит вкушать удовольствие лени, хотя редко отдыхает. Не дурак выпить. Предпочтительная поза – лежа на подушках. Наблюдая за ним, расслабленным и томным, трудно представить себе, насколько он опасен в действии, – так нельзя выяснить крепость напитка, не отведав его. Сибарит, забавник и остроумец, не брезгующий крепкими выражениями. Любит называть вещи своими именами. Считает, что секс – это внутренняя свобода.

– Бари, ты неисправимый гастролер, перетрахавший, пожалуй, женщин всех национальностей бывшего Советского Союза. Скажи, верна ли легенда о восточной женщине как о самой темпераментной и эротичной?

– На мой взгляд, женщины белой расы – более изощренные. У них богаче сексуальная фантазия. Легенда о восточной женщине пришла из персидских сказок – любовная прелюдия какой-нибудь азиатской красотки вычурна, она может исполнять танец живота, делать гибкие, зазывные движения руками, у нее много блеска в глазах. Но моя бурная практика говорит о том, что восточная женщина больше обещает, чем дает. Например, сдержанные прибалтийские девушки гораздо изобретательнее, чем ташкентские. Европейская женщина вообще более свободна и Раскрепощена. С другой стороны, внутренняя свобода не зависит от генов и воспитания. Внутренне раскрепощенным может быть любой чело-Век" и интеллигент, и вор в законе.

– У тебя никогда не было комплексов, что ты нерусский?

– Нет, у меня советская национальность. В советское время всех детей – чеченцев, калмыков, якутов – принято было называть русскими именами. Меня звали Борис, хотя по паспорту я Бари. Я родился на маленькой станции Чарская, в Семипалатинской области, в 80 километрах от ядерного полигона.

– Бари, так ты мутант?

– Абсолютный мутант. Академик Вернадский подвергал радиационному облучению семена пшеницы и получал сверхбогатый урожай. Так что атомные испытания пошли мне на пользу. Я хорошо помню ядерные взрывы. Все дети в селе знали: когда ухает, значит, взорвалась очередная бомба. У нас даже окна заклеивали бумагой крест-накрест, как во время войны, чтоб не по-вылетали.

– А когда у тебя, восточного мальчика с непонятным набором генов, случилась любовь с белой девочкой?

– В десятом классе. К нам приехала девочка из Львова, полячка, по тем временам почти иностранка. Звали ее Люська. Вся белая, настоящая Брижит Бардо, с прической "бабетта" (|все ходили смотреть, как она делает начес, – чух-чух расческой, и волосы дыбом встают). Ну, представь: три тысячи человек населения нашей деревни – одни мутанты. И вдруг Люська! Оказаться рядом с ней – означало быть круче всех. Круче всех обрывов, с которых мы ныряли в речку летом. Я уже к тому времени обладал богатым сексуальным опытом. Первый раз я овладел своей соклассницей в пятом классе.