Илья Масодов - Черти

Проснулась Клава поздним утром, а Варвары нигде не было. Поспешно выбравшись из гроба, Клава выскочила за порог, в высокую траву. На листиках оставались еще с ночи холодные капли росы, и босые ноги Клавы сразу вымокли. Клава позвала Варвару, но никто не откликнулся. Чуть не плача от ужаса, Клава бросилась вокруг скита, потом в сторону поля. Ей уже представилось, как Варвару уволокли во сне страшные люди с выжженными знаками на лицах. «Боже мой, Господи», — шептала Клава, мечась по опушке и в кровь царапая ноги о режущую траву. Тошнотворная боль сжимала ей сердце, а в голове колебалось обморочное облако, наталкивая на Клаву невыносимое, удушливое отчаяние, как вода подергивает в руке ведро. Клава вспоминала светлые, милые глаза, пушистые волосы Варвары, и пылающие слезы уже бежали по ее щекам. Если кто-нибудь обидит мою Вареньку, судорожно думала Клава, какой же это будет ужас, ей же будет больно, она плакать станет, — и Клава сама уже плакала, скулила от ужаса. «Господи», — шепотом молилась она, — «я все сделаю, что ты велел, я никогда больше не стану и думать ничего плохого, только пусть Вареньке не будет больно, Господи, пусть она не плачет».

Потом она увидела вдали, посреди покрытого облачной тенью полевого простора, маленький холмик, бугорок, или скорее столбик, и побежала к нему изо всех сил, а разогнавшись, стала подлетать над травой, перепрыгивая особенно густые места, в которых можно было бы запутаться ногами, и на бегу она различала уже, что это не столбик, и не бугорок, а это сидит в траве маленькая, любимая Варвара и смотрит на облака, и ничего с ней не случилось, и она не плачет, и никто плохой ее на нашел.

— Ну что ты тут делаешь? — бессильно задыхаясь и отирая счастливые слезы, выпалила Клава, бухнувшись коленями около Варвары в траву. — Я чуть с ума не сошла.

— Почему? — невинно просила Варвара.

— Потому что я не знала, куда ты делась, — забормотала Клава, целуя Варвару в волосы, в оплетенную ими шею и в мягкое, маленькое ухо, — а вдруг с тобой что-нибудь случилось, вдруг ты потерялась, ну куда же ты пошла, ну разве так вот можно уходить?

— Глупая, — тихо ответила Варвара, не отстраняясь от ласки, а даже немного повернув голову, так, чтобы Клаве удобнее было целовать. — Ну что со мной может случиться?

Подождав немного, она уже вся повернулась к Клаве и ткнулась ей губами в щеку.

— Ты знаешь, — произнесла Варвара. — Нам нужно в Москву.

— Да? — безразлично спросила Клава, прижавшись к Варваре. Она думала только о том, что они снова вместе, остальное было все равно.

— Нет, ты послушай, — тихо сказала Варвара. — Ленин умирает. Кто знает, может быть, он совсем скоро умрет. Его зароют в землю, а Они вырвутся на волю и начнут между собой войну. Ты знаешь, чем Они станут воевать? Всем, что существует на свете. Листиками и мошками, ласточками и камушками. Все изменится, станет ядовитым и страшным, и нигде нельзя станет жить. Все станет как трупная рвота. И еще Они приведут безлицего, и он начнет пожирать людей, он будет есть их, как траву.

— Это что, Дьявол? — спросила уже изрядно напуганная Клава.

— Ты же видела его, — в глазах Варвары появился неведомый страх. — Это он послал мертвую монашку на Ленина.

— Так это Дьявол?

— Назови его Дьяволом, — согласилась Варвара. — А на самом деле ему нет названия, да и самого его нет. Его Бог не делал.

— Что же ты говоришь — он будет людей есть, если его нету?

— Будет, — уверенно подтвердила Варвара.

Потом голос ее сделался скользящим и мягким, как ветер. То, что она стала говорить дальше, она говорила, будто совсем не дыша.

— Ленин отворил врата тьмы, — сказала она. — Так должно было быть. Врата тьмы должны были быть открыты. Ленин — это страж у врат тьмы. Ленин умрет — свет погаснет. Свет погаснет навсегда.

— Нет, — не согласилась Клава, потому что она не хотела жить в вечной темноте.

Варвара замолчала, только глядела мимо Клавы в поле. Прошло облако, и солнечная тень легла на обнявшихся в траве девочек, медленно согревая их своим непрерывно текущим теплом. Клава подумала о том, что солнце — хорошее, но оно еще глупее коровы, которой Клава, когда была с Таней в деревне, дала кусочек шоколада, а та пришла потом, и стала лизать девочке голое плечо. В лизании коровы была ведь ответная ласка, а солнце согревало все подряд, оно стало бы греть даже злое и никого не любящее существо, такое, как Савелий Баранов или товарищ Свердлов.

— Ты должна идти, — прошептала Варвара, проведя рукой по длинным волосам Клавы.