Елена Крюкова - Зимняя Война

А, знаменитые вечеринки. Обитая черными обоями комната. Яркая лампа. Знатные гости. Голые шеи. Белые плечи. И ты, родная моя, танцуешь на столе, меж чашек и рюмок, меж тарелок с помидорами и свечных огарков.

Я не жених. Я… просто так. Ага, понятно. Просто так. А с собой позовешь?..

В кафэ вошли двое. Черные кожаные куртки. Черные джинсы. В руках ключи от машин. Они поигрывали ключами, перебрасывались на ходу незначащими словечками. Они шли к стойке, где сидели Лех, путана, музыкант, капитан и полковник. Круглые черные очки заслоняли от живых глаз их глаза.

……………позову. Я позову тебя с собой. Идем.

Лех и путана встали, непринужденно болтая. Пошли к выходу. Двое черных перекинулись говорящими взглядами. Пошли за ними.

Исупов и Серебряков, напрягшись, поднялись из-за столика. Они поняли все.

– Стив, сиди здесь, пей, отдыхай. Мы немного прогуляемся. Мы вернемся.

Как хорошо быть слепым. Он ничего не видит. Он не видит того, что видим мы. Но, может, он видит то, чего мы никогда не увидим.

– Это нечестная игра, ребята. Вы обманываете меня. Что-то случилось. Что-то случилось с Лехом! – Он кричит. Он хочет сдернуть с носа свои черные очки. Дужка застревает у него за ухом. – Где Лех! Где он!

– Не ори ты… Если б у тебя были еще глаза впридачу, браток… прости. Я не со зла. – Исупов схватил его за руку пятерней и сильно сжал. – Я много зла на Войне видел… и сам в людей стрелял, я тебе зла не сделаю. Идем за ними. Идем с нами. Леха хотят взять. Поянл? Надо сделать так, чтоб его не смогли взять. Хотя бы до прилета его красавицы из Парижа ему надо продержаться.

– А Сумасшедшая… не прилетела еще?..

– Нет еще, мальчик. – Последний глоток кофе из фаянсовой чашечки – и вперед. – Мажет быть, она уже не прилетит никогда. Сегодня нам важно спасти Леха. Мы вышли один на один с неизвестным миром. Мы не знаем, как он зовется. Мы доподлинно знаем, что он есть. Он живет по своим законам. Мы вторглись в его святая святых с этим Третьим Глазом… будь он неладен. Один человечек, солдатенок китайский, наш надзиратель… когда мы сидели в земляной яме со змеями… объяснял нам про судьбу, и ее мы должны то ли избыть, то ль искупить, то ли – взять на себя, как грех… то ли, наоборот, есть такие судьбы, чужие, их на себя брать запрещено… а надо жить своей, своей судьбой… О, это целая наука!.. Восток…

Лех и путана шли впереди. За ними – двое в черных одеждах и черных очках, и их одинаково гладкие лица одинаково, неподвижно усмехались. Поодаль шли Стив, Исупов и Серебряков.

Отчетливый шепот разрезал морозный воздух. Пустынная ночная улица жестко и иглисто блестела оторочкой махрового густого инея. Фонари били в лицо допросным лучом. Серебряков, у тебя кольт с собой?.. Да. Лех безоружен. Мы закроем его, если что. А закрывать придется. Они поняли, что с Ленской дело швах. Видно, девочка ушла от них. Теперь они постараются не упустить его. Понял. Если будут стрелять – загороди Стива. А может, мы его отправим, а?.. Стив, шел бы ты домой, дружок, ведь у тебя хата рядом?.. Я тебя провожу. Отсидишься. Ты музыкант, ты талант, кореш… сдались тебе наши военные кровавые игры. Мы солдаты. Мы пешки. Нами ходят грубые и важные ходы. Мы шакалы Зимней Войны – мы без охоты не можем. Ступай, а?!..

Губы Стива сжимаются в тонкую упрямую полоску. Он молчит. Молчат кругляши его черных очков. Он крепче цепляется за руку Серебрякова – мертвой хваткой.

Путана и Лех шли быстро, не оглядываясь. Она шла, гордясь волосами, зимой без шапки, снег усыпал ее черную гриву мелкой, дробной алмазной пылью. Она прокалывала наледь и наст «шпильками», скользила, чуть не падала, и Лех заботливо поддерживал ее под локоть. Ты поняла, детка, это за нами. Да. Ну, уводи меня к себе. Я за детей боюсь. Так. Ясно. Веди куда хочешь. У меня есть подруги, натурщицы. Они тут, рядом, в мастерской. К ним. Милая. Спасибо. Иди дворами. Незаметно оторвемся. Только бы не начали стрелять.

Иней прокалывал им глаза радужным царским блеском. Снег и алмаз одной породы. И человек и алмаз – тоже. Человек прозрачен, как алмаз, если его огранить; и так же черен, как черен необработанный, в породе, алмазный кап. Алмаз чистой воды – так говорят. И человек – весь из воды, из лимфы, из льющейся, горячей крови. Держи меня, как алмаз чистой воды, в кулаке своем, любимая моя. Я закалился на Войне. Я огранился до кости. Один голодный блеск остался. Если я останусь жив, Воспителла, я хочу ребенка от тебя. Ты родишь мне ребенка. Родишь. Я никогда не хотел ребенка. И вот захотел. Черные идут за мной по пятам, а я хочу, чтоб ты родила от меня. Где ты?!