Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

"Человек всегда выше обстоятельств".

"Что вы, котята, без меня делать будете?". Почему тиранам глубоко плевать на приговор Истории? По идее им не должно быть безразлично, что будут говорить о них после смерти. Сталин, свидетельствовал

Бехтерев, страдал серьезным психическим расстройством. Но если он псих, тогда и темы для разговора нет – спрос тогда с нормальных.

Для чего мы становимся правдолюбивцами? Если токмо ради того, чтобы кого-то затюскать, то это не достойный для властителя дум уровень. Тренер сборной СССР по хоккею Аркадий Чернышев на просьбу оценить неудачную игру известного в прошлом хоккеиста в решающем матче, как-то сказал: "Я не берусь судить о его действиях, потому что мне неизвестно какую спортсмен получил установку на игру". Сталин, если верить Солженицыну, что существует тот, к кому обращена наша "возносчивость" и что вождь обретается в аду, легко может выкрутиться перед потомками, сославшись на установку от

Истории. Тем более, что он и как и мы все, не игрушка в руках истории. Как ни крути, но по должности, которую он занимал, – уровни ответственности перед Историей у Сталина и Солженицына все-таки разные.

Югославский матрос…

Когда Малик на несколько дней переселяется к матери, он ведет осмысленный образ жизни. Мать на дежурстве, с утра он варит борщ.

Борщец Малик готовит долго и основательно. Пока мясо доходит, циркач калякает по телефону с кентами. Часа через два борщ готов. Он у

Малика получается жирный, густой. Звонит Кэт на работу: "Приходи обедать с Наташкой и писакой".

Писакой он обзывает меня. Кэт называет брата трутнем, он посмеивается. Сестре не понять, что если и где мог работать Малик, то только на манеже. Остальное не для него. Тереза Орловски рассказала о знакомом, работавшем в конторе по снабжению. Когда его уволили со снабжения, знакомый Орловски упал посреди кабинета начальника без чувств. Малика рассмешил Наташин пример. Он, по его словам, обрадовался бы.

Тереза Орловски нахваливала борщец.

– Вкусно!

– Завтра буду суп варить, – отозвался хлебосол.- Приходи.

– Суп мясной? – Наташа зачерпнула с донышка тарелки остатки борща.

– Конечно мясной, – Малик вытащил из под носа Орловски пустую тарелку, поставил ее в раковину. – Суп из семи золуп.

К тому, что Малик большой мастер хоккея, Наташа привыкла. Это я не могу привыкнуть, когда кто-нибудь при ней матерится. Хотя Гау и говорила, что я ругаюсь, как биндюжник, мне кажется за посторонними ругательствами в присутствии Орловски стоит желание задеть меня.

В последнее время Терезе достается от матушки. Мама назначила

Наташу ответственной за возвращение паспорта и крепко расстраивает по телефону Орловски. Никого кроме Кэт матушка не винит в исчезновении паспорта, кроме того Наташе велено взять на себя и обязанности по прекращению отношений между мной и подружкой Терезы.

После того, как мама по телефону намекнула ей: дружба с Кэт бросает тень на репутацию Наташи, Орловски разревелась… Матушка утешила ее:

– Наташа, не плащ… Ты хороший… Ты не проституция…

Безусловно, Тереза Орловски не проституция, находясь меж двух огней, она вынуждена лаврировать на краю. Кэт тоже никакая там не проституция, это матушка от бессилия и сгоряча говорит.

Повторюсь, притягательность Орловски – загадка для женщин. Годы, проведенные в Москве, наложили свой отпечаток на характер и поведение Наташи с мужчинами. Динамизм, как явление, известен с шестидесятых. Нет оснований относить Орловски к завзятым динамисткам, но повадки столичных вертихвосток она успешно переняла.

В принципе любую женщину можно уговорить на тесное сотрудничество.

Тереза тут не исключение. По складу она и Ольга Мещерская, и старуха

Шапокляк, но больше Мальчиш-плохиш, который размягчается при виде корзины печенья и бочки варенья. Никто по-настоящему не пробовал пробудить у Наташеньки к жизни несомненные ее свойства подлинной, натуральной Терезы Орловски. Сдается, что перед лицом коробки сгущенки и десятка палок сырокопченой колбаски Наташенька может потерять бдительность, а там до и до истинной Орловски рукой подать.

Наташа подарила мне свою фотографию. На снимке она в джинсах и лифчике у костра в горах пробует ложкой похлебку из котелка.

Прекрасная горовосходительница и усердная кухарка.

– Наташа, твоя фотка стоит на моем письменном столе, – сказал я,

– Ты моя черемуха!

– Бяша, я твоя муза! – откликнулась Тереза Орловски.