– Не-ет, это американцы жизнь нам портят. Они всегда нас ненавидели и до сих пор ненавидят. Это они на нас всякую дрянь напускают.
– Ладно вам на американцев нападать. Сколько сегодня температура? Уже апрель во всю, а на улице – холодина ужасная?
– Да пять градусов вроде бы.
– Какой там – пять, четыре всего!
– Да ладно вам ерунду городить – у меня на градуснике сегодня шесть стоит
– Выбрось ты свой градусник! Он, наверное. тебе ровесник, старее старого!
– А ты что, молодая, что ли!? Ты раньше меня на пенсию вышла!
– Какой там раньше! В один год мы с тобой стали пенсионерами!
Весной два года назад! Вспомни!.
– Да-а-а, год то один, да месяцы разные! Ты на целый месяц раньше меня ушла на пенсию. Забыла что ли? Склероз замучил, да?
– Да, ладно вам, завелись из-за чепухи. Тихо! Сейчас погоду будут говорить
По радио передали погоду. Сказали, что сейчас в Москве шесть градусов тепла, а в течении дня воздух прогреется до восьми-десяти.
И сражу новый всплеск разговора:
– Я же говорила вам, что шесть градусов сейчас, а вы мне не верили!
– Да врут они все по радио. Нельзя им верить. Вспомните, что в пятницу было…
Споры прекращает приход начальницы. Она всегда приходит самой последней. Не хватало ей почему-то всегда нескольких минут для того, чтобы придти заранее, как и подобает настоящему руководителю. В Советские времена она бы обязательно приходила на работу минут на пятнадцать-двадцать пораньше остальных А Главные специалисты, и начальники отделов приходили на работу на полчаса раньше начала рабочего дня. А директор и начальники цехов – на час раньше. И если кому-нибудь необходимо было встретиться по неотложному делу с Генеральным директором, то проще всего это было сделать, придя к нему в кабинет сразу же после семи часов утра. И то можно было уже застать здесь кого-нибудь из руководителей, желающим по каким-то своим причинам встретиться наедине с "Самим". А сейчас? Сейчас совсем другое дело. Сейчас у нас демократия. Поэтому высшее руководство ОАО встретить в рабочее время на территории завода было практически невозможно. У них – свои дела, нашему пониманию недоступные. Ну, а руководители рангом пониже приходили на работу конечно же не к восьми утра, а пораньше. Пусть на немного, всего минут на пятнадцать, но все же пораньше. А уж руководители более низкого звена чаще всего появлялись на рабочем месте впритык, прямо к началу рабочего дня, тютелька в тютельку, секунда в секунду. Все равно ведь не следят, не проверяют. Зачем тогда корячиться?. Права русская пословица – не чешись, пока не чешется. Вот они и не чесались..
И сейчас она вбегает в комнату, не входит, а именно вбегает, врывается, красная, распаренная, взмыленная, и буквально взмокшая от пота, напряженная и заранее уже заведенная. Она снимает с себя плащ, вешает его на вешалку в шкаф, садится в свое кресло с высокой спинкой, достает из сумки платок, вытирает мокрое лицо и, отдуваясь, начинает говорить. Говорить взволнованно, возбужденно, горячо, яростно и зло:
– Совсем наше начальство обнаглело! Неужели трудно эту лужу в проходе заделать?! Иду, спешу на работу, чуть ли не бегу – времени-то осталось совсем в обрез, а впереди меня две "фифочки" из техотдела в "джинсиках" в "обтяжечку", еле ногами шевелят, идут вперевалочку, "бедрышки" свои качают, словно на прогулке перед парнями. А мне их обогнать даже нельзя. Ни справа, где эта чертова лужа, ни слева – там забор накренился, скоро на голову кому-нибудь свалится. А они не торопятся, не спешат, еле плетутся. Я им кричу – девчонки, побыстрее нельзя ли, ведь так и опоздать можно! А они, "засранки", мне в ответ – бабушка, куда спешишь, тебе уже торопиться некуда! И смеются, "засранки"! Это кто, бабушка? Я – бабушка? Да я им еще сто очков форы впереди дам…
И этот ее монолог может продолжаться минут десять – пятнадцать, если не больше И все в комнате ее внимательно слушают, сочувственно поддакивают и "подохивают". И не важно о чем говорит их начальница. Сегодня – про этих несчастных девчонок, завтра – про что-нибудь другое, послезавтра – еще. И так каждый день. Что-нибудь плохое с утра у нее всегда найдется. То на улице, то дома, то на дороге, то на земле, то на небе, то еще где. Не было ни разу, чтобы она пришла на работу радостная, довольная, улыбающаяся. Всегда злая, всегда взбудораженная, всегда недовольная, всегда уже заранее заведенная. Может, в молодости и было что-то такое радостное в ее жизни, когда и солнце ярче светило, и ветер дул ласково, и облака кучерявились, и трава была зеленее, и погода была великолепная, и земля мягкая, и зима была, как зима, а лето, как лето, но только сейчас и следа от всего этого у нее не осталось ни капли. Да-а, действительно, старость – не в радость. В молодости все было так. А сейчас – все не так. Все не под настроение.
Читать дальше