Виталий Овчинников - Мне Отмщение

Ксюша появилась в бюро в тот самый момент, когда с работой было не очень. И она просто сидела за столом, наблюдая за происходящим вокруг и томясь от безделья. Но просидеть целый день, с 8-ми до 17-ти часов просто так, не будучи- то занятой хоть чем-то – это было невыносимо. Время тянулось так медленно, что стрелки часов, казалось, замерли на одном месте и прилипли к циферблату. Взять с собой на работу книжку или журнал, как другие женщины бюро, не решалась. И не только потому, что не слишком уж любила читать книги, но и просто потому, что читать художественную литературу, сидя перед глазами начальницы, было невозможно – ни одно строчка книги в сознание не входила и ничего из прочитанного не воспринималось сознанием. Попробовала было делать домашние задания для института, но нарвалась на гневный окрик начальницы:

– Милая моя, ты чем это занимаешься на работе?

Ксюша вспыхнула от ее слов и буквально зарделась вся:

– Да я…я контрольную…не успела…дома…надо доделать… сегодня сдавать.

Она растерялась. Голос ее задрожал, зазвучал виновато и заискивающе. Ей самой стало неприятно от ощущения этой своей униженности, как будто ее поймали или застали за занятием чего-то неприятного и постыдного для нормального человека, но она ничего с собой поделать не могла. Она действительно испугалась.

Ирина Владимировна удовлетворенно улыбнулась. Ей нравилось видеть поверженного оппонента. Каким бы он ни был. Пусть даже и таким, как эта молоденькая и зелененькая совсем еще девчушка. Как все психологически слабые люди, никогда не ходившая в начальниках и никогда не руководившая людьми, а значит, не заставлявшая их делать их именно то, что нужно было ей, как их руководителю, она постоянно боялась, что ее не воспринимают, как начальника и не принимают за начальника, что ее указания и решения не авторитетны для окружающих ее людей и потому очень болезненно воспринимала каждое возражение своим словам. Тогда она легко переходила на крик, стараясь любой ценой сломать и подавить человека, возражающего ей или не согласного с ее доводами, с ее мнением. А сломать – значит, подчинить его себе, заставить делать именно так, как она считала нужным сделать. И пусть это ее указание и не будет правильным или не совсем правильным – это абсолютно не важно. Главное, что это сделано по ее указанию, по ее решению, что она заставила кого-то там сделать именно так, как она считает нужным, а не иначе. И это ощущение своей победы над окружающими ее людьми, над ее подчиненными и не над подчиненными, доставляло ей величайшее наслаждение. Закон мелких личностей – заставлять, а не убеждать; приказывать, а не организовывать.

Был когда-то в Ленинском ЦК партии большевиков один неприметный грузин. Ничем особенным он среди блестящей когорты тогдашних руководителей партии он не выделялся. Абсолютно ничем. Он не умел публично выступать; не умел писать ни статей, ни книг; не умел анализировать политическую обстановку в стране и делать на основе этого анализа соответствующие выводы; не умел организовывать никаких сложных дел; не умел убеждать и не умел даже ничем руководить. Короче – серенький человечишка со средним интеллектом. Вечный объект для едких насмешек со стороны остальных членов ЦК, каждый из которых являлся выдающейся личностью и обладал несомненными способностями в какой-нибудь сфере человеческой деятельности. Все, кроме этого грузина. Звали этого грузина Иосиф Виссарионович Сталин.

И когда в стране началась Гражданская война, вдруг неожиданно выяснилось, что этот грузин великолепно умеет заставлять окружающих его людей делать именно то, что он считает нужным сейчас делать. Именно – заставлять. Не организовывать, не убеждать, не воспитывать, не планировать, а только – заставлять Причем, заставлять любой ценой, даже самой невероятной и самой жестокой. Вплоть до расстрела. Ведь так намного проще.

Не надо голову ломать над решением проблемы. Взял да и приказал одному. Не выполнил к сроку – расстрелял. Приказал следующему. А тот уже знает, что его предшественника расстреляли за невыполнения приказа. Значит, расстреляют и его, если он не сделает так, как он хочет. И этот страх за себя, за своих близких погонит его вперед, и будет заставлять делать невозможное. И тоже – любой ценой. И тоже ценой расстрелов. И там, где в Гражданскую войну бывал Иосиф

Виссарионович, там катилась волна массовых расстрелов не подчиняющихся ему, не выполняющих его приказы. То же самое продолжилось и после окончания. Гражданской войны. Только в более широких и более массовых масштабах