Эльчин Гасанов - Черная черта

Напротив нее сидела маленького роста женщина лет 35. Смуглая, губастая, чуть хрипловатая, с грубым гортанным говором, похожа на арабку. Смотря на нее, казалось, будто ее влагалище тоже хрипит.

Выпучив глаза, удивленно ела глазами свою собеседницу.

Она вообще по своей сути была скромной, напуганной и вечно настороженной. Говорила мало, часто молчала, искренно считая, что ей не нужен дар слова и дар речи, так как молчание – золото. Звали ее

Хира.

Но в данную минуту Хира была поражена своей собеседницей.

Окна задернуты занавеской в синюю полоску, на ней был рисунок, радио хрипло ноет. Был бы тут Айвазовский, он запечатлел бы эту картину.

Хира глотнув слюну, заговорила.

– Рота, а ты не боишься кары Аллаха? Ты ведь якобы религиозная, а сама чудовище. Деньги святые, якобы для церквей и мечетей, ты тратишь в ресторанах.

– А чего мне бояться? Чего? Адских мучений? В природе нет ничего постоянного, Хира. Запомни: и адским мученьям и райским наслажденьям приходит конец. Нет понятия покоя. Все движется, все меняется, посему понятие постоянно райского покоя или адского мученья – глупость. Происходит вечный круговорот, в мире царит вечная динамика. Это абсолютная объективность. Только идиоты надеяться, что они будут в раю гулять на зеленой лужайке, внизу журчит ручей, сверху светит солнце, де, и так будет всегда. Это абсолютная тупость!

Неужели надо быть таким глупым, чтоб не понимать, что все в жизни меняется, то есть: рождается, зреет, растет, совершенствуется, стареет, умирает. И опять все заново.

Это как обычный день, обычное время суток: сначала утро, потом полдень, далее день, солнце в зените, потом вечер, сумерки, закат, ночь и заново утро. Это элементарная и твердо установленная истина.

Это надо увидеть.

После этих слов Рота развернула на столе сверток из фольги, жестом пригласив к столу Хиру.

– Давай Хира, отведаем этого.

– А что это? – подав вперед грудь и вытаращив глаза, хлопала зрачками в содержимое. – Ах…что это, Рота?

– Это сушеные, маринованные мужские яйца. Половые конечно.

Скушай, оригинальная вещь, – Рота положила в рот прозрачные кругленькие шарики. Что – то хрустнуло у нее во рту, она запила

Спрайтом. – Оффф…Вкусно, кушай, милая.

– Нет, Рота, не хочется. Ты лучше продолжай, рассказывай, – Хира с ужасом смотрела на Роту.

За окном была видна лужайка, пастух растубашив рот, глядел на поезд, овечки кушали травку, и тоже смотрели на поезд. Та так та так, та так, та так – едет поезд.

– Оух…моя лапочка Хира, – вновь заела Рота сушеной штукенцией.

– Вот смотри, Хира, вчера эта наволочка была чистой, накрахмаленной, а теперь она пожелтела, она уже не такая как вчера.

Короче говоря, все меняется, этот мир бесконечен, тут нет конца.

Это объективно так. Вот, пожалуйста, я царапаю стенку, на – на, вот, это чтоб оставить память. Стена в купе стала другой, с царапинкой.

Все движется. Даже камень у дороги меняет цвет и температуру.

Дунет ветер, и камень прохладный, от солнца камень греется. И так далее. Тем более слова про рай и ад – полнейшая ерунда! Понятия про райские наслаждения и адские мученья – гадкая тирания, деспотия, чуждая законам галактики и космологии.

Эти слова – следствие невежества одних и сознательного обмана других.

Это обычная несостоятельность, суеверие, пустая и безжизненная абстракция.

Я была в Риме в прошлом году. Там у собора святого Павла, мраморные лики богов, они менялись постоянно. Утром они глядят по другому, а вечером у них горят глаза. Зимой вообще меняют окраску.

Нет в природе покоя и отдыха.

Моя вера в Аллаха тысячу раз колеблется то вправо, то влево, то мчится вперед на всех парах, то делает стоянку на мгновенье, чтоб заново свой путь продолжить.

Недавно я видела сон. Мы собираем черешню в саду, кругом светло, все течет, вода в речке бежит, вдали в мелководье женщины моют ковры.

Вдруг один мужик, грязный такой, черный, замызганный, подходит с тачкой, убирает мусор с берега. Я услышала голос сбоку: кто – то шепчет мне, а кто, не знаю.

'Ты знаешь кто это?' – говорит мне голос.

'Нет. А кто это?' – спрашиваю я.

'Это пророк Иисус'.

Я чуть не проснулась, но сон продолжался.

'А почему он в таком виде?' – спрашиваю я.

'Да надоело ему в раю. Ему тоже хочется чего – то нового'. А вот птица, видишь?'

Я подняла глаза кверху, увидела белого красивого аиста, он клевал инжир.

'Это знаешь кто?' – спросил голос, указывая на аиста.