Николай Соловьев - Северка

Жигули, несколько моделей на выбор. Сразу посыпались звонки от родственников с предложением продать. В стране инфляция и потому люди стараются вложить деньги во что-то стоящее. Я думал, что родственников у нас около пятнадцати человек, оказалось в два раза больше. Мы с мамой в ссоре, поэтому я видел машину только из окна.

Мама не умеет водить и держит ее где-то в Кунцево, в гараже, за который платит. Через год мама продала ее с хорошей выгодой.

В мае 93-го я снова поехал в Ялту, в санаторий Мориса Тореза. На этот раз без Юры. А подзорную трубу у него взял. Меня поселили в одноместный номер. Пока ехал, все думал, как будет на этот раз.

Меньше всего мне хочется жить с кем-то в комнате. У меня большие планы по исследованию Крыма. Хочу побывать в Гурзуфе, Феодосии и

Керчи. В первую поездку в Крым в 86-м мы с Ларисой купили прекрасный путеводитель по Крыму. В нем географические карты с указанием горных высот и морских глубин, температурные годовые карты с таблицами средней температуры в месяце, влажность, направление ветров, температура воды вдоль побережья, животный и растительный мир Крыма и прибрежных вод, достопримечательности крупных городов с картами их центральной части и краткой историей, гостиницы и турбазы с указанием вида отдыха с детьми или без. Удалось побывать лишь в

Гурзуфе. Городок уютный, домики тянутся друг за другом. Один не похож на другой. Широкая набережная с фонарями и много пирсов. Когда смотрю 'Из жизни отдыхающих', вспоминаю эту набережную.

Ездили с экскурсией в Севастополь, на автобусе. На подступах к городу – шлагбаум, проверка документов. Црушников не пускают, несмотря на уговоры. В городе после дальней дороги остановились у кафе или столовой, позавтракать. Здесь произошла долгая задержка: в городе не было воды, нечем мыть посуду. Из окна автобуса видел проезжающий грузовик с прицепом-бочкой и надписью 'вода'. В Крыму трудности с водой со времени завоевания. Даже у нас в санатории есть резервуары для накопления дождевой воды, оставленные губернатором

Воронцовым.

Крымские девчонки лет тринадцати ныряют с пирса в море. У них идеальные фигуры. Не просто худые, а идеальные. Девчонки не затрачивают каких-либо усилий для этого, все делает плавание, море со всей таблицей Менделеева, солнце и свежий воздух.

Ближе к концу моего отдыха в санаторий приехали дикарем две москвички.

Мест в санатории было предостаточно, и сестра-хозяйка устроила их в наш корпус нелегально. Девчонки платили ей наличными долларами и боялись каждого стука в дверь. Они рассказали мне об этом и тогда мы сходили в администрацию, написали заявление, заплатили и получили официальное жилье и питание.

Как-то вечером мы пошли на танцы, на площадке у берега моря. Мы танцуем втроем, даже медленные танцы – положив руки на плечи друг другу. Рядом с нами держится группа местных ребят человек пять, шесть. Они нашли какой-то повод придраться и сказали мне 'пошли'.

Девчонки сказали мне, что уходят в корпус, – хорошо, – сказал я. Мы не выходили с танцплощадки, а зашли в какой-то закуток. Один без вступления врезал мне по скуле, другой ногой по ребрам. Весь мой хмель сдуло. Перед танцами мы открыли бутылку Левобережного портвейна, и выпили втроем почти половину. Я ударил в лицо первого, не совсем удачно и ногой второго, выругался. Удивительно, но они не ответили, и я спокойно вернулся на площадку. Стал искать девчонок среди танцующих. Совсем вылетело из головы, что они пошли в корпус.

Хожу, смотрю направо, налево, минуты не прошло, как я получил удар в глаз откуда-то сзади. Ухнул. Глаз тут же заплыл. Обернулся – только танцующие пары. Таким же неожиданно получил по носу и в другой глаз.

Уже стемнело, оба моих глаза заплыли. Я ничего не вижу и получаю удары, а в ответ машу руками по воздуху. Потом все провалилось.

Когда вернулось сознание, встал с пола и присел на корточках. Только выпрямился, посыпались удары. Опять все исчезло. Опять приседаю на корточки. Поднимаюсь в рост и опять удары. Потом они куда-то ушли.

Вокруг грохочет музыка, и танцуют люди. На ощупь добрался до номера и лег в кровать. Проснулся утром и понял, что лучше вызвать врача.

Меня отвезли в больницу в Алупке. Никаких операций мне не делали, просто заживали раны. Дней через пять в палате появился милиционер.

Подружки мои написали заявление. Он стал расспрашивать, как все было, и я рассказал ему все, что помнил. Только пожалел одного худого, он слабенький, не выдержит суда, тюрьмы. Хотя это его ботинки сломали мне ребро и оставили вмятину в черепе, у других двоих заметил, была мягкая обувь. Что-то среднее между кроссовками и тапочками. Милиционер спросил, хочу ли я, чтобы возбудили дело – да.