Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

– А чем ты собираешься заниматься? Тебе уже удалось как-то определиться? Я не говорю о том, чтобы ебать баб, это само собой разумеется, это необходимо, но это не может стать делом всей жизни.

– Я начал писать для журнала "Новый Мир Искусства". В дальнейшем собираюсь заняться журналистикой и написать роман. Вообще, хочу стать писателем.

– Похвально! В России сейчас действительно напряженка с литературой. Я хотел себе что-то купить, но купить было нечего. Всех этих сорокиных, пелевиных, акуниных невозможно читать. Это авторы, начавшие писать в советское время, и с тех пор манеру письма не изменившие. Читать это невозможно. Все остальное – чернуха, написанная убогим уголовным слэнгом. Я купил пару книг некой Татьяны Толстой. Боже мой, какое бездарное ничтожество! Полистав ее книги в трамвае, я выбросил их в ближайший мусорный бачок. Как можно все это издавать? А у обреченного читателя нет выбора. Новых писателей пока не существует! Тебе нужно ввязаться. Когда всякие вонючки и самозванцы типа Татьян и Иванов Толстых портят родовое имя, тебе нужно ответить хорошей литературой!

– Они, может быть, и не самозванцы, а просто потомки советского писателя Алексея Толстого, я же – потомок знаменитого Льва! Но в остальном я с тобой абсолютно согласен – мне надо начинать писать.

– Помни, в твоих книгах должно быть много секса. Это то, что нужно всем. Ведь большинство людей на этой земле страдают от его недостатка.

– Хорошо, понял, я ведь и сам отношусь к этому большинству. Я постараюсь быть честным и передавать людям тот скромный опыт, которым я обладаю.

– А теперь поехали к Габриеле, она обещала приготовить воскресный обед.

Главное достоинство Габриелы в том, что она умеет отменно готовить. Возможно, этим-то она и подкупила простодушное сердце моего друга Гадаски. Она его раскормила и приручила. Сегодня она приготовила пиццу. После обеда мы идем гулять в кладбищенский парк. Мне скучно. Мне хочется действия. Мне кажется, что вокруг все мертвые и только один я живой. Скучная и однообразная Европа мне давно опротивела. Когда-то мне нравился Лондон, но только его центр. Сейчас мне здесь почему-то невыносимо.

– Знаешь, в Англии началась рецессия, – замечает Гадаски. -

Экономический рост последних лет остановился. Это связано и с началом упадка Америки. В Лондоне стало меньше туристов, начались сокращения, закрываются фирмы. Мир стоит на грани неминуемого краха. Все ценности обесценились.

– Да, крах неизбежен. Безудержная пропаганда террора и насилия в кино и на телевиденье должна дать свои результаты. Созданные на астральном уровне все эти невероятные американские ужасы – взрывы небоскребов, угоны самолетов, захваты заложников, массовые убийства, бессмысленные войны, все это когда-нибудь обязательно реализуется в действительности. Америке суждено погибнуть. Она только кажется сильной и нерушимой, как когда-то казался таковым Советский Союз вместе с коммунистическим блоком. Советского Союза уже нет. Америки тоже скоро не будет. С нее-то все и начнется…

Вечером Гадаски завозит меня в Клаптон и оставляет одного в зловещем доме. Походив по комнатам, я зажигаю артыш и укладываюсь спать. Но шаги старого негра приходят раньше, чем сон. Я слышу, как они поднимаются по лестнице. Вскочив на ноги, я зажигаю свет. Шаги замирают. Собравшись с духом, выглядываю за дверь. Никого не видно и тишина. Однако заставить себя вновь влезть в свой спальный мешок трудно.

Хочется выбежать вон и пойти осматривать Клаптон. Не самое подходящее время для прогулки по негритянскому гетто. Впрочем, Англия – это вам не Америка. Здесь оружие запрещено, не только огнестрельное, но и холодное. Просто носить с собой нож уже считается криминалом. Этим законом британские власти свели преступления против личности до минимума, особенно в цветных районах. Негры трусливы и без оружия практически никогда не нападают, даже когда их много, а ты один.

Вот и сейчас, когда я прохожу по главной улице, с другой стороны дороги в мой адрес летят грязные оскорбления от небольшой группки бесцельно слоняющихся черных. Они устрашающе отделяются от кирпичной стены круглосуточного супермаркета и медленно направляются в мою сторону.

– Hey, you fucking bastard! Fuck you fuck you stupid fucking white man! You are a cock-sucking ass-licking shit-eater! Shut your fucking face donkey-fucker! Suck my balls and piss off from Clapton!

Не смотря на все эти угрозы и ругательства, я прекрасно знаю по опыту, что опасаться мне в принципе нечего. Главное, это никак не реагировать, спокойно продолжая свой путь и делая вид, будто я их не замечаю. Они могут кричать и идти так по противоположной стороне улицы еще долго, стараясь спровоцировать меня словами, но они вряд ли на меня нападут.