Олег Андреев - Казино

Ревновал он постоянно, хотя жена не давала ему поводов. Они поженились почти сразу после окончания ГУЦЭИ – училища циркового и эстрадного искусства, расположенного неподалеку от Белорусского вокзала, сразу за огромным комбинатом «Правды». В первой совместной поездке за рубеж они, собственно, и сошлись. Тамара была тогда неопытной восемнадцатилетней девушкой – платоническая влюбленность на последнем курсе в одного красавца брюнета из воздушных акробатов была не в счет, – а Петр считался уже зрелым мужиком, отслужившим в армии. Пьянящий воздух Парижа, удачная работа в одном номере – им дали поощрительный приз, – мечты о совместном творческом будущем за столиками уютных парижских кафе сделали свое дело, и они вскоре оказались также в одном номере, но уже гостиничном, несмотря на бдительный присмотр руководителя делегации. Там-то и был, по словам Тамары, зачат Сашка, который связал их через некоторое время. Все было вроде бы хорошо. Но Петр не чувствовал со стороны Тамары той страстной влюбленности, которую сам все еще, спустя три года, испытывал к ней.

«Ну ничего. Она просто еще молодая, не созрела как женщина. Двадцать лет – это почти юность, – успокаивал он себя. – Да и не до чувств ей было – сразу Сашка все эмоции поглотил вместе с молоком. Вот налажу нашу жизнь по высшему разряду, и она оценит меня…»

Успокаивая себя, он все-таки немного ревновал. К кому? К тому самому брату-акробату, который чуть не лишил когда-то его всяких надежд. Но не было бы счастья, да несчастье помогло – нет его, слава богу.

Тамара тоже волновалась, но по иному поводу. Ее беспокоила новая жизнь мужа, которую он начал вести, с тех пор как стал регулярно ездить за границу в коллективе знаменитой дрессировщицы Гаянэ Барковой. Тамара жила семьей – ребенком, домом, мужем, – и ее очень беспокоило ее будущее. Материальная сторона жизни ее не волновала: Петр неплохо зарабатывал, они уже имели все, что имеет не каждая семья какого-нибудь генерала или ученого, хотя в его трудовой книжке значилось «артист цирка» и был он всего-навсего универсальным эксцентриком, то есть средней руки клоуном, заурядным фокусником, примитивным акробатом, немного дрессировщиком, как выяснилось, а теперь еще и усердным разгребателем тигриного дерьма. Ее, знающую, что почем в цирке, пугало несоответствие пусть немалой с точки зрения рядовых граждан его зарплаты – неплохая ставка, командировочные, валюта и все такое – и того образа жизни, который они стали вести: машина, дача, квартира и куча дорогих вещей – все-таки это было крутовато для полутора лет гастролей. Еще больше настораживало, что все эти блага он оформил на ее имя. Она знала, что так обычно поступают граждане, живущие на нетрудовые доходы.

– Петя, ну зачем ты все записываешь на меня? – как-то решилась спросить Тамара. – Это же подозрительно даже: я неработающая мамаша – и вдруг такая собственница.

– Но так же гораздо удобнее: я все время в разъездах, а ты – дома. Мало ли какие вопросы могут возникнуть в мое отсутствие. Тут на одних доверенностях разоришься, да и спокойнее как-то при моей опасной работе: сожрут меня тигры – тебе не придется налог платить при оформлении наследства, – отшутился он.

– Типун тебе на язык! – округлила тогда свои голубые глаза Тамара. – Глупый наш папка, верно, Сашок? – обратилась она к испачканному кашей малышу.

Тема была закрыта, но тревога осталась. Настораживало, что муж, едва вернувшись с гастролей, тут же начинал какую-то суматошливую жизнь: то он кому-то названивал по телефону, прикрыв двери, чтоб она не слышала разговора, то ему звонили какие-то личности с кавказским и прибалтийским акцентом, то он срывался ночью на таинственные встречи, говоря ей, что должен отвезти заказы, привезенные из поездки, но уезжал с пустыми руками. Иногда исчезал после этого на дачу в совершенно неподобающую погоду. Тамара поняла, что муж занялся каким-то бизнесом, – она знала, что старуха Баркова была очень деловой дамой и о ней среди цирковых ходили самые невероятные слухи. А с кем поведешься, от того и наберешься, как говорится. Но расспрашивать мужа Тома не хотела, чтобы не напрягать атмосферу в семье. Крутятся же все вокруг, а ее Петр ничем не хуже остальных. Даже лучше, пожалуй, судя по результатам. Лишь бы не сделал чего-нибудь незаконного и не попался.

А если и попадется, то хоть половину того, что на нее записано, не отнимут и оставшегося хватит на жизнь и на помощь ему. Лишь бы он не зарвался.