Макс Фрай - Русские инородные сказки 2

Тут королевский взгляд упал на корзину бумажных цветов; стоявшая перед ним торговка затрещала: "Цветочки, цветы бумажные, вечные. Украсят свадьбу, скрасят похороны".

Король тотчас же вспомнил о своих планах и, решив начать выполнение их немедля, купил у торговки всю корзину и понёс её подальше от людских глаз, чтобы сжечь. Он выбрал для этой цели задворки магазина "Царство прохладительных вод" и достал свою зажигалку. Как на грех, в ней закончился газ, и король, бесплодно почиркав колёсиком и попутно полюбовавшись фонтанчиком искр, отбросил её в сторону. Он пошарил вкруг себя взглядом и заметил пробегавший мимо спичечный коробок на тонюсеньких ножках, который, видать, удирал что есть ног от своего курильщика.

Король вежливо попросил беглеца помочь в добром деле, сжечь всю эту дрянь. Коробок счёл за честь выполнить высочайшую просьбу, а заодно пожаловался повелителю на неопрятность своего бывшего владельца, обмочившего брюки и чуть не приведшего в негодность все спички. Король пообещал издать соответствующее распоряжение о приличествующей всем подданным аккуратности. Взыграло пламя, вскоре искусственные цветы превратились в пепел. Так было положено достойное начало реформ.

За ужином король был оживлён, ел охотно и пил в меру, иногда принимал вид загадочный и многообещающий. Обратил внимание на отсутствие эстрагона, но едва повар заторопился на кухню, остановил его словами: "Эй, стой, я уже не хочу, просто решил поделиться наблюдениями, а сейчас лучше буду свистеть в ключ на луну полный джаз, и если вы уже тоже отужинали, то можете стучать ножом или вилкой о край тарелки в затакт. В нужный момент я прекращу своё соло, его перехватите вы, Министр Чердаков и Мансард, на, скажем… вот этом свистке от чайника, а остальные пусть продолжают стучать, понемногу снижая темп, до тех пор, пока я не подниму над головой бумажный цветок, чтобы затем объявить свою волю".

Дело пошло. Мелодия была всем известна настолько хорошо и была так всем по душе, что некоторые из придворных едва удерживались, чтобы не вплести в неё какой-нибудь свой оборот, но, помня королевский приказ, лишь вытягивали трубочкой губы и вращали глазами, выдерживая указанные темп и ритм. Наконец король отнял ключ от губ и уже Министр повёл тему, а король только вскрикивал в такт, как заправский джазмен, настолько ловко выходило у Министра, и трудно было поверить что это обыкновенная свистулька от чайника.

Когда все вышли на неторопливый, но оттого не менее напряжённый и энергичный ритм, король, подняв вверх бумажный цветок, заговорил, сначала как-то по-тарабарски: "А-бу-б-а-ба-бу-ба-эй-йе-хоп-ха мои дорогие подданные, случаем оказавшись возле проходной "Фабрики Бумажных Цветов 16-Т", я услышал, как двое старых рабочих говорили друг другу, что не видят смысла плести венки для свадеб и похорон из бумаги и тряпок, и что лишь живые цветы расцветают в душах людей. Я же от себя добавлю, что бумажные цветы — это как искусственный поцелуй, это как связанный по рукам и ногам танцор, это как чучело короля, это как душный сырой подвал вместо объятий, вздохов и слёз, и мы не можем более терпеть это и принимаем безотлагательно решение искоренить неукоренённое и насадить укореняющееся. А потому все фальшивые, поддельные, прочие эрзац, псевдо, вроде и как бы, отныне и во веки вечные отменены и подлежат забвению в небытии. Начинается время новых веяний, и пусть свежий ветер выметет вчистую весь сор уподоблений и маскировок, освободит место живому, растущему и цветущему".

На этом месте король так растрогался, что более не мог продолжать речь, ограничился всхлипыванием и даже высморкался в платок с зелёным вензелем, вышитым в правом углу. Махнув рукой, чтоб наконец прекратили стучать, он сказал, что благодарит всех за добрую службу, и чтобы все пока шли спать, а он за ночь подготовит проекты соответствующих указов и распоряжений.

Написал за ночь указ император, что раз по всем учёным соображениям больше всего живых цветов в тепле на юге растёт, то значит и отправляться всем туда с экспедицией опыта набираться.

Вот и поплыл император по морю на трёх кораблях, на самый юг — к полюсу. На одном — сам со свитой. На втором — собаки для дальних походов. Третий — с подарками.

Он уже месяц плывёт. Появились первые айсберги, велел играть музыку. Берег увидел, приказал шутихи пускать, фейерверки жечь, хлопушки хлопать.

Ступил на лёд — видит огромную страну. Свечение над ней белое и на вид — пустая. Пока собак на берег выпускали и подарки сгружали, пингвины подошли. Важные и молчаливые, но смотрят с любопытством. Сказал тогда король: "Вот ведь, простой народ, а с каким достоинством себя держит", и велел одному из придворных с посольством в здешнюю столицу ехать.