Рита Бальмина: Летняя компания 1994 года

Феликс позвонил довольно поздно, часов в десять вечера.

– Мне нужна аудиенция, ваша светлость, – он сделал попытку сказать это весело.

– Я святейшество, не светлость. Забыл? – Ритка почувствовала, что разговор будет серьёзным, но сходить с рельсов стеба не хотелось.

– Ладно, твое темнейшее святейшество, приползай сейчас в

"Байкал". Есть разговор.

"Байкал" был недорогим русским рестораном, где тусовка собиралась, когда кафе не функционировало.

– Фелимоша, уже поздно. Может завтра? На работу в шесть просыпаться…- Ритка пыталась уклониться от базара.

– "Байкал" от тебя совсем близко, а я из Герцлиевки приперся – в трубке отчетливо были слышны вопли утконосой Томочки, тощей золотозубой байкальской вокалистки, про соль на раны.

– Ладно. Через полчаса буду. – Ритка начала красить сонные глаза.

Через полчаса она спускалась по байкальским ступенькам в почти пустой зал, на ходу кивая пузатому повару Володе и двум знакомым проституткам. Красные стены и скатерти напоминали подсознанию об оставшихся в детстве первомайских шествиях. Свечи, горящие на столах, должны были придавать здешним пельменям вкус таинственности.

В самом конце зала Ритка увидела огромную и рыхлую рогатую тень, а слева от нее и самого бизона-Феликса.

– Я все знаю, – поцеловав Риткину мозолистую кисть, выпалил

Феликс и пристально посмотрел ее обладательнице в глаза. Его собственные – добродушные и волоокие – были голубыми и красными одновременно. Ритка молчала. Тогда, выдержав паузу он продолжил:

– Вот ты с ними дружишь – и с ней, и с ним. Скажи, что мне делать? Уйти? Снять квартиру и жить отдельно?

– Ты с ума сошел! – Ритка даже за голову схватилась. – Ты что и вправду думаешь, что Зив в состоянии прокормить такую большую семью?!

– Значит, все-таки Зив! – тень раненого бизона пошатнулась, задевая рогами потолок. – Я догадался в прошлый четверг по тому, как она прикуривала от его сигареты, но мне нужно было знать точно.

Ритка с ужасом поняла, что ее провели, попросту взяли на понт.

Ведь она всегда Фелимошу за лопуха держала, а теперь так фраернулась. Идти на попятную, все отрицать – было смешно.

– Фил, миленький, потерпи. Они пропадут без тебя. Мишка пьющий мужик – крепко пьющий. Он не может так зарабатывать, как ты.

– Ну, а мне как жить со всем этим? – он провел рукой по голове

– Какая он все-таки сволочь! А я его пьяненького на себе таскал до самой его конуры, где он мою жену… Я давно, давно чувствовал, что кто-то из вашей компании… Ведь она же уже больше года… Если бы ты знала, как она изгаляется надо мной! Хуже, чем над Алексеем в свое время. Она все время провоцирует меня, как того раньше…

Алексей был предыдущим мужем Нинон, которого она бросила из-за

Феликса и от которого у нее было двое детей. Она заставила Алексея отказаться от детей, чтобы Феликс их усыновил. Потом родила младшего

– совместного их малыша. Сейчас Феликсу пришлось побывать в шкуре

Алексея. Он давно знал, что его жена классическая, фроммовская стерва, палач в одеянии жертвы, выносящая все семейные сцены, которые сама инициирует, на просмотр и обсуждение широкой публике, но, должно быть, именно это и нравилось ему в ней. Ритка уже несколько раз была свидетельницей Нинкиных выбрыков, когда та из-за не понравившейся ей шутки могла выплеснуть в лицо Фелимону или Зиву содержимое стакана. В последнем случае с Зивом – в стакане оказалась водка. Зив от боли пошел промывать глаза в сортир, а когда вернулся, сетовал только на то, что возлюбленная его души не экономно относится к продукту. Похоже, они оба были мазохистами: и Феликс, и

Зив.

– Ей и на детей плевать! – Феликс впадал в неистовство – дети нервные, болеют… Все ее скандалы бесконечные… – рогатая тень царапала потолок. В голубых и в то же время красных глазах раненого бизона стояли слезы.

Было жалко Феликса, детей, а больше всех – Зива, которому теперь предстояло всю эту кашу расхлебывать.

Утром Зив позвонил Ритке на работу и клокочущим от ненависти голосом глухо прокричал в трубку:

– Сука! Как ты могла?! Зачем ты ему рассказала?!

– Но он уже все знал… сказал мне, что все знает…

Зив не давал вставить слова:

– Ты питаешься гноем! Ты живешь конфликтами. Ты просто завидуешь

Нинке, потому, что ее мужики любят… потому, что она мать, а ты пустоцвет! – он швырнул трубку.

Ритке было до слез обидно. Она понимала, что Зив несправедливо обвинил ее, но как ему объяснишь?