Леонид Свердлов - На переднем крае

– Странный вопрос. Их просто едят. Так полагается. Сперва варят, а потом едят. Тут не во вкусе дело. Это старинный баварский обычай.

Кажется, я ел уже белые сосиски. Правда, я ел их на ужин. Я их жарил, ел вместе с кожурой, с кетчупом и запивал соком. Хорошо, что ни один баварец этого не видел.

А сейчас я ем нюрнбергские сосиски. Они тоже белесые, но не совсем белые. Их едят жаренными, с квашеной капустой. Но я не взял гарнир.

– Почему ты не взял капусту? – спрашивают меня.

– Она мне еще в школе надоела.

– Разве русские едят квашеную капусту? Это же немецкая еда.

– Едят. У нас в школьной столовой ей постоянно воняло.

– Странно. Французы называют немцев пожирателями кислой капусты, а русские, значит, такие же. А как же тогда русские называют немцев?

– Фрицами.

– Это, наверное, в честь Фридриха Великого.

– Да уж не иначе.

После обеда Шуберт показывает мне мое рабочее место. Компьютер мне еще не поставили, но заказали еще неделю назад. Так что есть шанс дождаться. А пока мне просто дают для ознакомления документацию, с которой мне предстоит работать.

Речь идет об оборудовании, разработанном одной канадской фирмой.

– Нам незачем самим что-то разрабатывать, – говорит Шуберт. – Этим занимается всякая мелочь. Оборудование разработали канадцы, программы написали в Израиле. Мы специально для этого купили там одну фирму. А продаем все это мы. Нас все знают, у нас имя. И это имя дорогого стоит.

– Оборудование у вас тоже не дешевое, – говорю я. – У других оборудование не хуже, а цены значительно ниже.

– А кому оно нужно их дешевое оборудование? У нас зато сервис какой! Мы обслуживаем свое оборудование, сколько бы лет им не пользовались. Никто другой так не делает. Пройдет пара лет и всякая другая фирма прекратит поддержку устаревшей техники. А мы продолжаем. То есть, держим людей, которые и в устаревшем оборудовании разбираются. Это само по себе не малых денег стоит.

Потому и берем дорого. А люди покупают, потому что знают, что на нас можно рассчитывать, мы не какие-нибудь однодневки, что разорятся через пару лет. Нам уже больше века. Мы пережили две мировых войны, нашими клиентами кто только не был! Потому все обращаются именно к нам. Весь мир пользуется нашими услугами.

– И что, в России находятся такие, кто готов заплатить такие деньги?

– Конечно. Денег у них, правда, нет, но мы и кредиты даем. Мы даем кредиты вашим фирмам, а они на эти деньги покупают наше оборудование.

– А они отдадут?

– Отдадут, никуда не денутся. Если у них денег не хватит, то мы им еще кредит дадим.

– И так сколько раз?

– Сколько угодно. Нам спешить некуда, у нас вечность впереди.

– Разве так можно: брать кредиты и кредитами за кредиты расплачиваться?

– Только так и можно. Это рыночная экономика. Скоро и в России это поймут.

– У нас считается, что рыночная экономика это плановая экономика без плана. Так говорят наши ведущие экономисты.

– В детский сад тех экономистов, переучиваться. Плановая экономика без плана это как рыночная экономика без рынка. Это вообще не экономика. Ничего, со временем разберетесь. России еще много чего нужно усвоить. Все-таки вы надолго от рыночной экономики оторвались.

Теперь всему заново учиться приходится. А ведь когда-то наша фирма была основана именно в России.

– Разве?

– Да. Сто лет назад ее представительства одновременно открылись в

Лондоне, Берлине и Петербурге. Наш завод до сих пор в Петербурге существует. Мы ехали мимо него по дороге в аэропорт. Мы этот завод сейчас хотим обратно выкупить, но не продают, хотят сперва развалить его окончательно. А жаль. Там выпускают электронные лампы. В мире их почти везде перестали выпускать, а там все еще производят. Они очень нужны, на них можно было бы хорошо заработать. Мы бы там все обновили, зарплаты бы стали платить. Нам этот завод ведь не только даже из-за ламп нужен. Он же для нас еще и историческая реликвия.

Надеюсь, что нам все-таки удастся его вернуть. Нам спешить некуда, у нас вечность впереди.

Ну, посмотрим.

После работы я наконец выбираюсь в город. Сажусь на электричку и еду до станции Мариенплатц. Это узловая подземная станция. В переходах и на платформах множество людей. Бросаются в глаза висящие рядом таблички "Не курить" и "Окурки на рельсы не кидать". Впрочем, на рельсах все равно много окурков. Тут и там по шпалам снуют мыши.

Впрочем, я приехал не станцию осматривать. Я поднимаюсь наверх.

Итак, я впервые оказываюсь на центральной площади Мюнхена. Вид грандиозного здания ратуши, готичнее самой готики, захватывает дух.