Андрей Голяк - Ничего, кроме настоящего

По правде, я делал ставку только на молодёжь, и был совершенно не готов принимать восторги ректора, декана, преподавателей. Мы оказались замкнутыми в кольце людей, каждый из которых старался посвятить нас в суть своих душевных переживаний, возникших во время нашего выступления. Паша светился от восторга и шумно разглагольствовал об ассоциативных течениях в музыке. Палыч бойко шнырял среди хорошеньких студенточек, раздавая автографы и впрок запасаясь телефончиками поклонниц. Клава отбивалась от похотливых юнцов, варивших ей шоколад4, а Батькович фотографировался с "группой поддержки". В общем, всё удалось!

В общем, всё удалось. Мы выступили на финале "Весны Лесотеха".

Чего-то там заняли (чего – не помню). После этих знаменательных событий нам предложили стать штатной группой факультета ландшафтной архитектуры и выделили репетиционную точку. Это было весьма кстати, поскольку после изгнания из "ВОДОКАНАЛТРЕСТА" мы беспризорничали, перебиваясь репетициями в офисе отца Батьковича. Но это не могло продолжаться долго – глядя на наши потрёпанные рок-н-роллом фигуры, сотрудники возроптали. Их выводило из себя то, что после 18.00 по офису начинали шляться подозрительные личности, перенося с места на место предметы непонятного назначения и действуя на нервы немелодичным музицированием. Так что предложение "руки и сердца", то бишь, крыши и "точки" явилось весьма кстати.

Точка была офигенной! Уютная комнатка, чистенькая и опрятная. Со всевозможными шкафчиками, полочками, антресолями. И с аппаратом впридачу – что немаловажно!

Тогда-то мы и совершили своё первое преступление во славу рок-н-ролла. Аки тати в ночи, мы пробрались на задний двор какого-то ресторана и упёрли несколько ящиков с яичными лотками. Начинающие музыканты меня поймут и позеленеют от зависти. Ведь яичные лотки – наинеобходимейший материал для музыканта. Общепризнано, что это наилучший заменитель звукоизоляционной пробки. Для заглушивания

"точки" нет более удобного и доступного материала. Но для добывания оного приходилось идти на всякого рода хитрости.

Итак, мы ограбили ресторан на некоторое количество ящиков с этим ценным материалом. Ветер унёс звук наших шагов, и ночь слизала наши силуэты. Зорко оглядываясь во тьме, мы пронесли свой ценный груз по двору ресторана, перебросили через забор и растворились во тьме.

Косые фломастеры ливня затушевали звуки, оставленные нами в пространстве. Вот краткая история преступления, в котором я сознаюсь.

И вышел, небось, утром директор ресторана на крыльцо, и вырвал седые клочья своих волос, и проклял засранцев, лишивших его предприятие тары для укладки яиц. Вот такая смурная история приключилась.

На следующий день после кражи, хорошо выспамшись, мы явились на точку и в каких-нибудь три часа обили стены крадеными лотками.

Получилось красиво и функционально. Похлопав в ладоши, мы убедились, что звук гасится – а значит, цель достигнута. После чего мы хлопали в ладоши до опупения, и каждый глуховатый "трень" вместо звонкого

"хрясь" звучал в наших ушах сладкой музыкой. Отдельно отмечу – совесть по поводу содеянного нас и не думала мучить. Ей сладко спалось на наших больших надеждах и предвкушениях грядущей славы.

Мы красивенько расставили аппарат и барабаны, разместили в шкафчиках своё нехитрое хозяйство, выделили шкаф для гитар.

Хозяйствовали, короче. Особенно радовала мысль, что не придётся собирать все манели после репетиций и тащить их домой. И придя на

"репу"5, можно сразу включиться и играть, а не раскладываться по два часа. Ништяк, да и только!

Начались суровые будни. Мы репетировали, не показываясь на людях.

Как-то получилось само собой, что мы уволили Клаву. Она всё-таки была чуждым элементом в группе, так и не сумев прижиться, как следует. Нам были нужны фанаты нашего дела, а Клава была заурядной девулей, не способной вкалывать ради достижения призрачной цели. Мы особо не печалились по ней. У нас было невпроворот работы и не хотелось ни на что отвлекаться. Вот такие пироги.

Так прошло лето. Мы нарепетировали гору материала. Появилось новое звучание. Как-то незаметно мы отошли от панкушных экспериментов и полностью погрузились в арт-рок. Экспериментировали с музыкой, текстами, звуком, подачей. Работа засосала целиком. В целом всё звучало довольно сносно, но, помня о позорном происшествии на последнем нашем концерте, мы старались не высовываться раньше времени. В этот момент нарисовался Анатолий – и наше затворничество прекратилось.