Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Первым делом он спустился с плотины и побежал по берегу, высматривая свою сумку и готовый бросится за ней в воду, но ничего не увидел – наверно ее уже унесло или она утонула – течение после плотины было приличное. Больше всего его бесило то, что, а вдруг кто-то найдет сумку и бесплатно обретет это неожиданное богатство, за которое ему, наверняка придется очень дорого заплатить. Он довольно долго бежал по тропинке, вьющейся по берегу небольшой, но быстрой Черной речки, и даже добежал до впадения ее в Чору, но так ничего и не обнаружил.

И только тогда он по-настоящему сильно испугался. Прийти сейчас назад и сказать, что его якобы остановили сотрудники наркоконтроля, или просто какие-то шутники, было бы немыслимо, потому что никто и не поверит, и в лучшем случае – его просто посадят на очень большие деньги. Сумма (а это был почти весь суточный оборот точки) была немалая, ее пришлось бы отрабатывать очень и очень долго, плюс еще накрутили бы штраф и уж точно хорошо отлупили бы – это было бы почти рабство. В худшем случае его могли серьезно изувечить или просто убить. Цыган Саша – человек с золотыми зубами, который заправлял этим делом, был на вид очень улыбчивый, даже ласковый, однако

Пичугин, исходя из некоторого своего опыта, боялся его до судорог.

Он лихорадочно думал, что же делать, и внезапно у него появилась идея: надо сжечь точку и тогда все можно будет свалить на свихнувшихся наркотов, которые напали на нее, чтобы хоть как-то получить свою дозу. Другого выхода у него, как казалось Пичугину, не было. И времени тоже оставалось мало – действовать нужно было очень быстро. Он тут же пошел домой и достал со шкафа дедово немецкое охотничье ружье "Зауэр-три кольца", только чудом не пропитое отцом и не проданное им самим, тут же вставил в стволы патроны с картечью и замотал ружье тряпкой – будто бы это весла надувной лодки. Для маскировки взял с собой и рыболовный сачок.

Пункт продажи наркотиков находился на втором этаже самой обычной панельной пятиэтажки. Он представлял собой типовую квартиру, в которую вела ничем не украшенная железная дверь с вырезанным в ней маленьким окошком высотой примерно десять и шириной двадцать сантиметров, закрытым изнутри стальной задвижкой. Обычно покупатель, приходивший за товаром, должен был постучать условным стуком. Затем он проходил "фэйс-контроль", – то есть его какое-то время рассматривали в глазок, только потом окошко открывалось, брались деньги и сразу после пересчета выдавалась доза. Видно было, что иногда этой публике бывало совсем невтерпеж – шприцы здесь валялись повсюду и были буквально напиханы во все щели: и на лестнице и во дворе. Кстати, глазок на двери тоже был кем-то почти раздолбан, то ли в злобе, то ли в ломке.

Стальная дверь играла роль своеобразного буфера. Продавец был закрыт не только на засов изнутри, но и на ключ снаружи. Его выпускали лишь в присутствии группы охраны при смене. Одновременно в квартиру закрывали следующего продавца, а этого вместе с деньгами отвозили к хозяину для расчета. Если бы в квартиру стала ломиться милиция или наркоконтроль, то наркотики всегда можно было бы за какую-то минуту спустить в унитаз. Саму фасованную партию героина обычно доставляли из расчета продаж не более чем на сутки. Редко, это если был большой спрос, порошок присылали дополнительно по телефонному звонку и произнесенной условной фразе.

Ночью вокруг этой поганой квартирки жизнь так и кипела. Трудно было понять, как вообще здесь живут другие – обычные люди и чем занят участковый инспектор милиции. Почему он не закроет этот пункт и почему не ловит доставщиков – казалось загадкой, хотя вполне возможно, что он тоже имел с этого какой-то свой доход. С другой стороны, излишняя инициатива могла для него очень плохо кончиться, поскольку он и сам жил в этом же районе, и все его тут хорошо знали, как знали его жену и детей. Поэтому было бы не вполне правильным, не вдаваясь во все детали, судить его слишком строго.

Дело было организовано так, что доставщики отравы всегда приходили точно в оговоренное время. Это были специальные курьеры, лично известные продавцам в лицо. Таким доставщиком и был внезапно потерявший весь свой товар злосчастный Витя Пичугин. С ружьем, закутанным в тряпку и с рваным сачком для рыбы (другого камуфляжа придумать он не смог) Витя подошел к стальной двери и постучал туда условным стуком. Задвижка немедленно с лязгом открылась, и оттуда послышался хриплый голос: "Чего надо?" Пичугин наклонился и заглянул в окошко. Там он увидел только нижнюю часть чьего-то лица, покрытую редкой бородкой, и заросший курчавым волосом острый кадык. Пичугин сказал в щель сладеньким голоском: "Привет, Гуня! Это я. Подожди, сейчас товар достану". – Приговаривая так, он быстро, не снимая тряпки, приставил ружье к окошку напротив кадыка и нажал курок, выстрелив сразу из обоих стволов. Раздался страшный грохот. Пичугин тут же снова прижался глазом к окошку и увидел Гуню, уже лежащего на полу с разорванным горлом и колотящего голыми пятками по грязному линолеуму. Шум от выстрелов на лестнице был ужасный. Было ясно, что сейчас уж точно кто-нибудь если и не сам высунется, то обязательно вызовет милицию, они приедут самое раннее минут через десять, посмотрят в щель, вызовут пожарных, МЧС, взломают дверь, и что найдут – то и найдут. Однако Пичугин не остановился и на этом, и, чтобы не рисковать, достал пластиковую бутылку с бензином и стал лить его струйкой в щель, а потом кинул туда же целый коробок спичек, зажегши все их разом. Хлопок и толчок теплого воздуха из отверстия показали, что огонь в квартире занялся. Тогда Пичугин понесся вниз по лестнице, выбежал из подъезда и засеменил, пригнувшись, вдоль стены дома – за угол, так, чтобы его невозможно было увидеть из окон первого этажа.