"А дали по башке!" Павел поехал в указанную больницу. Странная была та больница – как проходной двор. С трудом отыскал он ЛОР-отделение.
Медсестры на посту не было, он сам нашел нужную палату. Там за столом больные играли в домино и во главе их – Вовка Юдин с перевязанной, как у комиссара Щорса, головой. Вид у него был испитой. Оказалось, пару дней назад в пьяной драке его хлестнули по уху велосипедной цепью.
Они обнялись. Павел, конечно, принес с собой бутылочку хорошего коньяка. Все обитатели палаты тут же взбодрились и возбудились чрезвычайно. Даже один лежачий после операции с забинтованной головой очнулся, замычал и тоже протянул дрожащую руку со своей поилочкой. А ведь Вовка Юдин был один из самых выдающихся людей армейского периода жизни Павла. Настоящий друг, надежнейший человек, красивый, бравый – девчонки замирали, когда они, будучи в увольнении, шли по улицам города. Говорили, что дочка командира полка будто бы от него забеременела и даже делала аборт. Хотя, может быть, и врали. Сам Юдин никогда об этом не рассказывал. И вот он, этот лихой парень, сидел с отечным лицом алкоголика и с перебитым ухом в вонючей палате муниципальной больницы. Впрочем, он и тут был лидером. Но того, прежнего Вовки Юдина уже не существовало. Павлу на какой-то миг показалось, что это вообще был не он. Просто это не мог быть он: слишком старый, возможно просто очень похожий на гвардии сержанта Юдина человек.
Надо сказать, что ожидание парня со срочной службы имело в
Любимове свой традиционный ритуал. Девчонка могла томно говорить всем подряд, у кого только уши есть: "Я жду из армии своего парня, поэтому на танцы сегодня не пойду". Или: "Сегодня буду танцевать только быстрые танцы, потому что мой парень в армии". Или:
"Вынуждена пойти на дискотеку одна, но целоваться ни с кем не буду, потому что жду своего парня". Существовала целая процедура переписки, пересылки фотографий, на которых все девушки были со взглядами, устремленными вдаль, а все мальчишки были уже вовсе не мальчишки – а бравые воины, защитники Отечества. Хомяк рассказывал, как все они снимались в одной и той же форме с множеством значков, одолженной у одного доброго старослужащего за бутылку. Впрочем, у фотографа в гарнизоне можно было найти любую форму – хоть генерала – у него для этого был специальный запас. Друзьям могли прислать и более жесткую фотку: со штык-ножом в зубах, где сзади чьи-то босые ноги свисают – будто бы там повешенный.
Будучи в армии, Павел какое-то время тоже переписывался с Олей, но однажды она как-то не так ответила ему – он забыл, что конкретно там было написано, но будто что-то треснуло. А потом все действительно закончилось. Он запомнил тот момент, словно фотографию или застывший кадр из кино. Он тогда сидел вечером в курилке на скамеечке, хотя и не курил, – просто место там было спокойное, – из немногих на территории части, где тебя не шпыняли. И еще запомнил, что там было пыльное дерево и ясное вечернее небо, и вдруг налетел ветер. Павел только что получил письмо от матери. Мать опять, как и всегда, очень подробно писала про всех родственников, про племянников, про огород, а потом вскользь упомянула, что-де "твоя знакомая девушка Оля вышла замуж". И тут мир покачнулся, и невидимая ниточка, бывшая, оказывается, до этого очень прочной, – та, что связывала его с прошлым доармейским существованием и всем городом
Любимовым, вдруг лопнула, и он, сидя на скамейке, потерял равновесие. Впрочем, за службу еще человек пять знакомых парней получили письма от девчонок о том, что встретили другого и выходят замуж – в 18-20 лет два года ожидания кажутся слишком длинными.
Рассказывали, что в какой-то части один солдат будто бы даже вешался или стрелялся по этому поводу. Хотя может быть, это были легенды.
Впрочем, армия большая, разных придурков и скрытых психов там тоже очень много. Лично Павел никого из таких типов не встречал, а из знакомых ребят, все реагировали по-разному. Кто говорил: "А и пошла она…", но чаще, конечно, переживали. И Павел тоже как-то пережил.
Был отбой и снова подъем, все шло по заведенному распорядку.
Странные и необъяснимые поступки бывают у женщин. Армейский товарищ Павла по имени Коля Поленок во время службы переписывался с одной девушкой из Краснодарского края. По фотографии была она очень симпатичная, разве что глаза не очень ясные – с поволокой, Павел таких опасался, но Коле она нравилась. Он часто говорил ребятам:
"Женюсь, буду полеживать на песочке у Черного моря, есть арбузы и ничего не делать!" – сам-то он был из Сыктывкара. После дембеля он сначала заехал к себе домой, а потом двинул к ней. Так вот, девушка эта прислала ему денег, чтобы он обязательно взял от Краснодара такси и подъехал к самому ее дому и чтобы без всяких вещей, а только плащ в руке – и чтобы все это видели.
Читать дальше