Микаэла Джойя - Силиконовая любовь

По пути домой все хранили неловкое молчание. Рашель расположилась на переднем сиденье, Этан и Джоанна — на заднем.

— Можно узнать, что тебе взбрело в голову? — спросил отец Джоанну, когда Рашель вышла у своего дома и они остались одни.

Она ничего не ответила. Сжав крепко руку отца, она заплакала.

Подъехав к дому, мистер Розенбо дал распоряжение водителю:

— В 19.45 заедешь за Рашель. В 20.00 заберешь Президента из отеля «Плаза». Мы будем ужинать вместе.

Джоанна сидела на краю кровати, неразобранные чемоданы лежали на полу у ее ног. Этан без стука зашел в спальню дочери. В руках он держал красную бархатную коробочку с золотой надписью Cartier. Девушка поднялась и с любопытством взглянула на подарок.

— Ты стала выше, чем твоя мать, — сказал Этан. Он приподнял ниспадающие с плеч волосы дочери, чтобы надеть золотое колье с изумрудами.

— Это было самое любимое украшение твоей мамы. Когда мы в последний раз ходили в ресторан перед твоим рождением, она надела это колье.

Сдерживая слезы, Джоанна произнесла:

— Она умерла из-за меня. Лучше бы умерла я.

— Не говори глупостей. Ты самый ценный подарок, который преподнесла мне жизнь. Я тебя очень люблю и буду любить всегда, что бы ни произошло.

Джоанна резко прервала отца:

— У тебя всегда хорошо получалось врать. Но на этот раз я тебе не верю.

Схватив дочь за плечи и прижав к груди, Этан спросил:

— Почему ты делаешь и себе и мне больно? Ты уже не ребенок. Ты взрослая женщина, взрослая до такой степени, что решила выйти замуж!

Не пытаясь освободиться, Джоанна осыпала отца поцелуями. Она еще никогда не испытывала таких сильных ощущений, как сейчас, в объятиях отца. Этан тоже был взволнован. В какой-то миг проскользнуло чувство, совершенно не похожее на отцовское. Некоторое время они стояли неподвижно, прислушиваясь к биению своих сердец. Наконец, слегка отстранившись от дочери, Этан сказал:

— Сегодня с нами ужинает один мой старый приятель. Это известный человек. Мы его называем Президентом. Мы вместе учились в Гарварде, и в каком-то смысле я ему обязан жизнью.

Джоанна пристально смотрела в глаза отцу, ожидая объяснений.

— Однажды мы возвращались с вечеринки, я сидел за рулем. Мы были навеселе, разговаривали, смеялись… Я не заметил переходившего дорогу парня и сбил его. Ты не представляешь, какой я пережил шок. Президент пересел за руль, и мы отвезли парня в больницу. К сожалению, он не выжил. Зная мое бедственное финансовое положение, Президент взял вину на себя, его отец заплатил баснословную сумму семье погибшего, и дело удалось замять.

— А ты?

— А что я? Я тогда учился днем и работал ночью. Когда мне удалось скопить немного денег, чтобы частично отдать долг, Президент отказался от них, сказав, что наша дружба не имеет цены. С тех пор мы с ним как братья.

Приближалось время ужина. Этан по-отцовски поцеловал Джоанну в лоб:

— Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты была приветлива с Президентом. Надеюсь, ты во время ужина будешь в хорошем настроении.

Выходя из комнаты, добавил:

— И еще. Даже если тебе очень трудно, будь вежливее с Рашель. Если ты меня любишь, почему ты против того, чтобы я устроил свою личную жизнь и был счастлив?

Закрыв дверь, он услышал сказанные ему вслед слова Джоанны «пошел к черту».

Несмотря на все неприятные события, которые произошли в начале дня, вечер был на удивление приятным. Президенту было около пятидесяти, он прекрасно выглядел. Красавцем его не назовешь, но необъяснимый шарм поразил Джоанну с первого взгляда. Странное ощущение эйфории не покидало девушку на протяжении всего вечера.

Вероятно, симпатия оказалась взаимной. В тот вечер Джоанна выглядела прекрасно. Перед ужином она навела красоту с особой тщательностью, ведь у нее была достойная соперница — Рашель. Элегантный костюм из зеленого шифона облегал молодое чувственное тело девушки. Изумрудное ожерелье подчеркивало глубокое декольте и слегка прикрытые шелком округлости.

Алкогольные коктейли, выпитые во время ужина, сняли напряжение. Джоанна стала более комфортно чувствовать себя в обществе отца и Рашель. После десерта мужчины удалились ненадолго в библиотеку, а женщины остались наедине. Некоторое время они молчали. Неловкое молчание прервала Рашель: