Сергей Кузнецов - Девяностые - сказка

- Удружили мне пэрента, ничего не скажешь, - говорю я, а Маринка берет у Альперовича "Космос", затягивается и отвечает:

- А чем тебе, Онтипенко, не нравится? Хороший день для бёздника. Скорпион.

У Марины светлые вьющиеся волосы до плеч, юбка выше колена, модные шузы. На худом запястье - фенички, две плетеных, одна - шитая бисером. Она строит из себя роковую женщину, смотрит сквозь накрашенные ресницы, а сама только два года как приехала из Самары, небось, до универа даже "Битлз" не слышала, не говоря уже про "Лед Зеппелин" или "Пинк Флойд".

- Какой скорпион? - говорю я.

- Знак зодиака, - серьезно отвечает Марина, - ты не в курсах, что ли? Я тебе дам почитать, у меня ксерокс в комнате есть.

У Марины в комнате ксерокс, и не один: гороскопы друидов, знаки зодиака, здоровое питание, песни "Битлз" на английском, "Иисуса Христа - суперзвезды" в самодельном переводе. У Марины в комнате магнитофон, играет музыка. У Марины в комнате еще три девочки, Оля, Маша и Света. Они смущаются, когда к Марине приходят гости, уходят в библиотеку заниматься. У Марины в комнате на Олиной кровати лежит Крис, слюнявит бычок, подпевает магнитофону. Хайр до плеч, тертая джинсовая куртка, колокольчик на штанине, расшитый бисером ксивник, шерстяной хайратник и фенечки на запястьях. Он сидит рядом с нами, на скамейке возле кинотеатра "Литва", стреляет у Альперовича "Космос", насвистывает "She's Leaving Home", чудовищно фальшивит. Понятно, он не учился в музыкальной школе, да и слуха, наверное, нет.

Удружили мне пэрента, ничего не скажешь. Семь лет - как один день. Тут уж будешь вздрагивать при каждой неверной ноте. Wednesday morning at five o'clock as the day begins. Смотрю на Маринку, говорю: не верю я в гороскопы. Она выдыхает дым, бросает на холодный осенний асфальт дымящийся бычок, отвечает: да неважно, веришь или нет. Знак зодиака - он и есть знак зодиака. И, посмотрев на Криса, добавляет: скорпионы, кстати, очень сексуальны.

Вот странно: говорит вроде про меня, а смотрит на Криса. Или хочет подразнить его? Или - меня? Скорпионы очень сексуальны, это точно. Я думаю, будь у меня возможность, я мог бы трахаться круглые сутки. В самых разных позах, в точности по Камасутре. Пока что-то не получается. Я толстый, некрасивый, застенчивый и скованный. Мне бы тоже хотелось небрежно лежать в Маринкиной комнате, качать ногой с колокольчиком на штанине, подпевать - не фальшивя! - Джону и Полу. Но когда я прихожу - я сажусь на стул у стенки и помалкиваю. Мне кажется, никому не интересно говорить с таким человеком, как я. Толстым и некрасивым. Удружили мне пэрента, ничего не скажешь.

Мы сидим на скамейке около кинотеатра "Литва": Маринка, Крис, Женя, Альперович и я. У меня сегодня бёздник. Пэрента совсем заколебали, дома я отмечать не хотел, решил вписаться в общагу. Альперович еще неделю назад забился с ребятами из 224-й комнаты: пообещал бесплатный вайн в обмен на вписку. Альперович гордится тем, что умеет все устроить. Я ему даже немного завидую. Но в этот раз даже он облажался: умер Брежнев, грянуло тринадцатое ноября, траурные митинги, печальная музыка по всем каналам - пипл из 224-й сдрейфил, сказали, что боятся устраивать шумную пьянку в такой день. Мы хотели вписаться к Маринке, но на этот раз Оля, Маша и Света стояли насмерть, и мы обломались. И вот теперь сидим на скамейке возле кинотеатра "Литва", ждем Сидора, прикидываем, куда двинуть.

- Может, к Ромке? - говорю я.

- Да ну, - отвечает Альперович. - Он, наверно, скорбит сегодня. Поставил перед собой портрет Леонида Ильича и плачет.

Маринка смеется, Женька смотрит на нее злобно. Она чем-то недовольна, сидит, молчит - не то дуется, не то стесняется, как в школе когда-то.

Мы с Женькой не особо дружили, в школе-то. Вот Лерка была клевая, а Женька - некайфовая, безмазовая. А встретились после поступления, вечером первого сентября, увидел, чуть в осадок не выпал - полный отпад! А Лерка чего-то сдала: растолстела чудовищно, все диеты перепробовала - и по Брэггу, и по Шелтону - ничего не помогает. Я звонил ей вчера, звал - сказала, что заболела, дома отлежится. То есть у себя на флэту.

Мне страшно нравятся системные слова: флэт, шуз, олдовый, прикид, отпад. Я даже мечтаю, что когда-нибудь - в среду утром в пять часов, лишь начнется день - соберусь и подорву из дома. Выйду на трассу, уеду сначала в Питер, потом - в Литву. Буду аскать по дороге, вписываться к таким же системным, как я, а на стопе, пока нет машины, писать стихи. Или переводить.

Я пробовал переводить "Битлз", у меня неплохо получается, хотя я никому и не показываю. Думаю, однажды, когда я переведу достаточно песен, я возьму гитару и буду петь целый вечер. У Маринки в комнате. Думаю, она затащится. Может, даже Крис затащится, хотя мне нет дела до Криса - пусть он и системный, и по-настоящему олдовый.