Афонсо Шмидт - Тайны Сан-Пауло

– Дона Белинья куда-то уехала. Дом был заперт. Не знаю, как ей передать приглашение…

Родители добродушно улыбнулись, но у Жоржи вырвалась совершенно неуместная фраза:

– Знаешь, Тила, если ты выйдешь замуж за Моасира, отец сказал, что построит тебе виллу на пустыре за стеной, принадлежащем сеньору Понсиано. Сеньор Понсиано – хозяин половины Жардиндас-Флорес!

По случаю дня рождения дочери Оливио распорядился установить три шарообразных электрических фонаря: первый – в саду, за колючим кустом, всегда покрытым красными цветами, второй – над глициниями у парадного входа и третий – на заднем дворе, у гаража. Благодаря этой дешевой иллюминации, семнадцатого вечером, когда зажглись огни, дом принял праздничный вид. Клелия неповторимым царственным жестом приказала раскрыть настежь все двери.

Сеньор Понсиано и дона Линда явились первыми, они жили недалеко и пришли пешком, наслаждаясь прелестным вечером. Их встретили очень сердечно.

Понсиано со свойственной ему обстоятельностью стал рассказывать:

– Вечер мы начали с того, что пошли в церковь. Добрейший отец Мануэл – у него бывают дни, когда он вдохновлен самим небом, – говорил так красиво, что казалось, будто он поет. Не так ли, Линдинья? Затем мы вернулись домой, где нас уже ждал обед… Что вам сказать, Базан?… Утка, которую выкормили из соски, была восхитительна! Не так ли, Линдинья? Закончив святую трапезу, мы решили погулять и немного подышать свежим воздухом; направились было к свекрови, чтобы сыграть в картишки и потолковать, как вдруг я вспомнил о том, что сегодня день рождения Тилы… Не так ли, Линдинья? И мы пешком вернулись назад… Вот почему мы не принесли подарка Тиле… Зато я обещаю, что в будущем году, когда ей исполнится шестнадцать лет, нам придется нанимать машину, чтобы доставить ей все наши подношения… Линдинья свидетель, она не даст мне солгать… – Толстяк Понсиано, утомленный этой длинной речью, прерывисто дышал, вращая налитыми кровью глазами навыкате.

– А Моасир разве не придет?… – спросила Клелия.

– Он придет позднее со своими друзьями…

Линда была суетливая блондинка, лет тридцати пяти, вечно недовольная жизнью. Она живо интересовалась разводами, имевшими место в Голливуде. Правда, считала их неприличными, но в глубине души завидовала скандальной славе актрис.

Оливио прошел с Понсиано в кабинет: ему хотелось поскорее получить сведения о продаже участков в Жардиндас-Флорес. Клелия повела Линду в комнаты похвастаться роскошью убранства.

– Сеньоре следует приходить почаще…

Линда предложила:

– Давайте покончим с подобным обращением: «Сеньора, пожалуйте сюда; сеньора, пожалуйте туда…»

Обе дамы рассмеялись.

Комнату Каролы превратили в бар – там было вдоволь напитков и закусок, сластей и солений. В дверях устроили стойку. На трех столах гостей ожидали сандвичи, печенье, пирожки, креветки и маленькие бисквиты, восхитительные на вкус. По углам стояли бочонки с насосом, который, клокоча, выбрасывал холодное пенистое пиво. Дюжины бутылок газированной воды, пузатые бутылки с ликером, виски, джином, высокие стеклянные сосуды с разноцветными прохладительными напитками: смородинным, померанцевым и арбузным… Из цинковых ящиков выглядывали горлышки бутылок шампанского, пробки были закручены проволокой и снабжены печатями, удостоверявшими подлинность содержимого, дабы никто в ней не усомнился.

Приготовив ужин, Макале в фартуке и берете поспешил в бар, чтобы обслуживать гостей. Помощницей ему определили прачку-певунью Себастьяну.

Макале обучал ее:

– Когда подаешь ликер, надо его сначала попробовать. Слышишь, дуреха?

– Слушаю, сеньор Макале!

В столовой под огромной люстрой с дюжиной лампочек, сверкавшей хрустальными подвесками, сервировали стол – его раздвинули, и теперь он занимал всю комнату. Стол был украшен великолепными пражскими вазами, где разыгралась настоящая оргия самых прекрасных, самых роскошных роз, какие только можно найти в пригороде.

Кабинет превратили в курительную. Здесь стоял большой диван и уютные кресла темно-красного цвета, пахнущие сандаловым деревом. Застекленные шкафы были набиты толстыми томами технической литературы, из которых Оливио черпал сведения о месторождениях в штате Мато Гроссо, о торговле алмазами в Нидерландах, об искусстве их шлифовки и об истории «роковых» алмазов, которые особенно ценятся. Там находились и книги самых модных бразильских авторов, написанные безукоризненным языком – они были приобретены хозяином дома по указанию жены, не лишенной тщеславия, – и годовые комплекты журнала «Illustration» в кожаных переплетах – достойное и полезное чтение для гостей, которые не решались сразу же вступать в разговор с представительницами прекрасного пола. Витрины сверкающих алмазов самых разнообразных форм и тонов вызывали возгласы изумления у наивных, восторженных дам – на самом деле «алмазы» были изготовлены из простого стекла и служили лишь иллюстрацией к каталогам Оливио Базана. В центре кабинета стоял письменный стол; памятные листки, которые обычно лежали здесь под стеклом, сегодня были убраны. На столе возвышалась дорогая богемская ваза с парившим над ней созвездием изумительных красных гвоздик.